Затем, взяв Сильвио на руки и прижимая его к груди, от чего он начал громко мяукать, Маргарет вышла. Я, уходя, осторожно прикрыл за собой дверь, чувствуя при этом сильное волнение – уже не оставалось путей к отступлению. Затем мы надели респираторы, и каждый занял своё место, согласно заранее предписанному плану действий. Я должен был стоять возле выключателей электрического света у двери и быть готовым включить или выключить свет по указанию мистера Трелони. Доктор Винчестер расположился позади дивана, так, чтобы не оказаться на пути между мумией и саркофагом; он должен был следить внимательно за тем, что будет происходить с Царицей. Маргарет находилась рядом с ним: она держала Сильвио, готовая положить его на диван или рядом с ним, когда будет в состоянии правильно обдумать ситуацию. Мистер Трелони и мистер Корбек должны были зажечь светильники. Они уже стояли наготове с паяльниками, глядя на стрелки часов, приближавшиеся к цифре четыре
Удары серебряного колокольчика в часах, казалось, поразили наши сердца, подобно звукам труб перед Страшным Судом. Один! Два! Три!
Перед третьим ударом фитили египетских ламп были зажжены, и я выключил электрический свет. В полумраке разгорающихся светильников и после выключения электрического света комната и все, что было внутри неё, приобрело зловещие формы; казалось, в одно мгновение все в ней изменилось. Мы ждали событий с учащённым сердцебиением. Я слышал, как бьётся моё сердце, и мне казалось, что я слышу, как бьются они у остальных.
Следующие секунды, наверное, летели на свинцовых крыльях. Казалось, приостановился весь мир. Фигуры остальных людей в комнате были едва различимы, и выделялось лишь белое платье Маргарет. Толстые респираторы, которые мы все надели на себя, увеличивали странность нашего вида. На фоне слабого свечения ламп вырисовывались квадратная челюсть мистера Трелони и смуглое бритое лицо мистера Корбека Глаза доктора Винчестера сверкали, как звезды, а у Маргарет, казалось, сияли, словно чёрные солнца. Глаза Сильвио светились, как изумруды.
Неужели эти лампы никогда не разгорятся как следует?
Всего через несколько секунд они разгорелись. Спокойный, устойчивый свет, с постоянно увеличивающейся яркостью, изменял свечение от синего до хрустально-белого. Так продолжалось в течение двух минут без всяких изменений со стороны шкатулки; пока наконец вся она не начала слабо светиться. Сведение усиливалось и усиливалось, пока шкатулка не превратилась в сверкающую драгоценность и затем стала казаться живым существом, главным смыслом жизни которого было свечение. Мы ждали и ждали, а наши сердца почти остановились.