— Аман65, ходжаным, там, внизу, пришли какие-то два эфенди. Один из них как будто заведующий отделом образования. Приехал ревизию устраивать… Быстрей спускайся. Я боюсь с ними разговаривать.
Торопливо облачаясь в чаршаф, я улыбалась сама себе. Невиданное дело: король лентяев, который в кабинете боялся лишний раз шевельнуть пальцем, решился приехать сюда!
Внизу около двери в класс я увидела двух мужчин. Один был очень высокий, другой — совсем маленький.
Пока я искала глазами заведующего отделом образования, маленький мужчина подошел ко мне. В темноте трудно было различить черты его лица, я только заметила, что в глазу у него поблескивал монокль.
— Вы учительница? Честь имею… Я новый заведующий отделом образования Решит Назым. Почему здесь так темно? Не школа, а настоящий хлев!
Я распахнула классную дверь и сказала:
— Здесь немного светлее, эфендим.
Маленький господин как-то странно переступал. Для такого крошечного роста походка его была чересчур важной.
Переступив порог, он остановился и, размахивая рукой, словно на митинге, заговорил:
— Мон шер66, ты посмотри! Какой мизер67, какой мизер! Нужны тысячи свидетелей, иначе не поверят, что это школа. Каким надо быть радикалом!.. Ну, ты видишь, я тысячу раз прав, когда говорю: «Или все, или ничего!»
Теперь я разглядела гостей получше. Новый заведующий отделом образования, который на первый взгляд показался мне мальчишкой, каким-то новоиспеченным денди, был человеком лет пятидесяти, без всяких признаков растительности на лице. Он все время играл бровями, вертел глазами, при каждом слове его сморщенное личико принимало новое выражение.
Что касается второго, то это, напротив, был высокий сухощавый мужчина с тоненькими усиками. Он был такой длинный, что невольно горбился.
Заведующий отделом образования опять обратился ко мне:
— Ханым-эфенди, позвольте представить вам моего друга. Мюмтаз-бей — инженер губернского правления общественных работ.
Я ответила, чтобы хоть что-нибудь сказать:
— Вот как, эфендим?.. Очень приятно…
Заведующий отделом образования бродил ко классу, притопывал ногами, словно испытывая прочность пола, и концом своей тросточки дотрагивался до парт и учебных плакатов.
— Мой дорогой, у меня великие прожекты. Я все разрушу и заново построю. Это будут школы чистые, светлые! Горе тем, кто не даст мне ассигнований, которые я прошу! Я приехал в этот край, имея кое-что про запас. Стамбульская пресса, как артиллерийская батарея, находится в боевой готовности. Стоит мне подать маленький сигнал — и бах!.. бух!.. Начнется страшная бомбардировка. Ты понимаешь? Или я претворяю в жизнь все планы, которые у меня в голове, или покину этот пост!