Я улыбалась, наблюдая за тем, как сын, поддерживаемый под мышки отцом, пытается ходить. Разумеется, сразу падает — рано ему, зато пытается встать сам, отталкивая папину руку. Самостоятельный. И не плачет, когда плюхается попкой в снег.
Со стороны всё казалось идеальным: любящий отец, гуляющий с супругой. Но всё было не так. На мне — браслет рабыни, я целиком и полностью завишу от хозяина.
Да, в сытости, в тепле, наряженная, как кукла, но не могу я надеть эти вещи в город без сопровождения норна — не имею права. У меня вообще нет прав, никому не интересно, что я хочу.
А ещё хозяин жаждет второго ребёнка, хотя, как я поняла, на двоих он останавливаться не собирается. И, разумеется, не спросил, что я думаю об этом.
Я лишена выбора. Слугам — и то лучше. Вечером и ночью они принадлежат себе — я же принадлежу норну. Если он куда-то едет, то еду и я, сижу у его ног, обхаживаю, терпеливо сношу замечания авердов, краснею от некоторых их вопросов. И ведь приходится отвечать. Нагрубить нельзя — как бы тепло норн ко мне ни относился, он накажет. Однажды уже дал по губам за нечаянно слетевшее с языка слово. Несильно, но всё равно неприятно.
Но как-то раз я не выдержала, не смогла спокойно слушать. Это случилось на приёме у городского главы.
Я, как всегда, сидела у ног норна, правда, не на полу, а на подушке, — хозяин не хотел, чтобы я застудилась — старалась не вслушиваться в гул стремительно хмелеющих голосов и ела фрукты из стоявшей рядом тарелки.
Мимо то и дело бегала охотничья собака, постоянно задевавшая меня хвостом. Впрочем, не только меня, но и других торх.
Периодически приходится вставать, чтобы помочь слугам убрать у хозяина пустую тарелку, что-то положить ему, поправить салфетку на коленях — делаю это уже машинально, по привычке. Он не останавливал — на людях положено, но вино наливал сам. С ладони не кормил — отрезал и давал кусочек чего-то вкусного. Ела это не руками — в отличие от других, мне досталась вилка. Естественно, по просьбе хозяина.
Остальные торхи тоже прислуживали владельцам, некоторым даже сесть не разрешили. Одна массировала хозяину шею, другая следила, чтобы не испачкался рукав его рубашки. Радует, что никто пока не хвастается новым приобретением, не унижает рабов обоих полов. Впрочем, такого на приёмах такого уровня обычно не бывает — это не попойка.
— Виконт, ваша девочка танцует? — неожиданно обратился к хозяину один из министров королевского двора.
Тот утвердительно кивнул.
Я напряглась, предвидя, что последует за этим вопросом. Так и есть: норнам хотелось зрелищ.