Женщина была горячая, упругая телом, и Адам Михайлович даже почувствовал легкое возбуждение и озноб, когда прижал Марину к себе.
— Ну, ну, Адам Михайлович, что это вы ко мне пристаете? Ружье, взятое без его разрешения, Федор вам еще простит, но если узнает, что вы и меня в придачу взять захотели, то ему это не понравится.
— Ему уже все равно. Открывай, открывай скорее! — держа женщину правой рукой за талию, бормотал Адам Михайлович.
Ключ захрустел в замке, дверь распахнулась. В кабинете было темно и холодно, тяжелые шторы на окне плотно сомкнуты. Женщина пошарила по стене, нащупала выключатель.
— Вот в этом шкафу, — бормотала Марина, пытаясь маленьким ключиком открыть платяной шкаф. Она отодвинула плечики с одеждой, за которыми прятался узкий, как пенал, металлический ящик, выкрашенный в коричневый цвет. Затем длинным медным ключом открыла железный ящик и вытащила охотничье ружье — красивую дорогую двустволку.
— Вот винтовка, — сказала она.
— Это не винтовка, Марина, это ружье. А патроны где Федор хранит?
— Я здесь все знаю, каждую вещичку, где что лежит. От меня у Федора нет никаких секретов.
— Точно никаких?
— Абсолютно, — тряхнула кудрявой головой Марина, — никаких!
— Ну и где же лежат патроны?
— В письменном столе, в нижнем ящике.
Она долго возилась, стоя перед столом на коленях, открыла его, криво выдвинула ящик.
— Вот они, родимые, Адам Михайлович, берите, сколько хотите.
В ящике письменного стола оказались две картонные коробки. На одной из них шариковой ручкой было крупно написано: «Картечь». Адам Михайлович взял два патрона, затем поднял ружье, лежащее на ковре. Переломил его, сунул патроны в стволы, защелкнул.
— Тяжелое оно. И как это мужчины не ленятся с такими ружьями по лесу ходить? Мы две недели назад с Федором ворон стреляли… — И как? — спросил Адам Михайлович.
— Две он застрелил. А я, как ни старалась, так ни в одну и не попала.
— Понятно, — Адам Михайлович Самусев тихо взвел курки. Они мягко щелкнули.
Марина поднялась от стола и вновь икнула.
— Не собиралась я сегодня пить, да настроение паршивое. И вы меня все упрашивали, а я девушка такая, что отказать красивому мужчине не могу, вот вы и воспользовались женской слабостью. И напилась, черт бы меня подрал, — она увидела, как стволы медленно поднялись и застыли на уровне ее груди. — Э, э, я не боюсь, — сказала она, — не надо так шутить. Федор говорит, что ружье на людей нацеливать нельзя, оно может выстрелить, — как мать непонятливому ребенку, говорила женщина.
— Конечно, может выстрелить.