Сейчас политрука больше интересовали результаты боя его роты, судьба экипажей и самого ротного. Об этом и спросил комиссара батальона Набокова.
Ничего утешительного,— сказал комиссар.— Село освободить не удалось, потеряли четыре машины, танк командира подорвался на мине. Из боя не возвратились тридцатьчетверки Крапивина и Соколова. Судьба экипажей неизвестна. Если бы не цаш рейд, то положение могло быть еще хуже.
Петр Алексеевич, а как со Старой Руссой? — спросил политрук.
Тяжелые танки Матвеева, Молеева и Андропова ворвались в город, сражались в нем около шести часов, а нашу пехоту так и не пустили, и танкам пришлось возвратиться. А сейчас,— добавил комиссар,— отдохните. Все, что требуется, экипаж сделает и без вас.
На следующий день атака получилась мощнее и удачнее. Танки ударили с двух направлений: три машины лейтенанта Лебедева с правого берега вышли в район церкви. Несколько танков ворвались в село по Старорусскому шоссе. Наши пехотинцы не давали гитлеровцам возможности минировать дорогу и сделанные для танков проходы.
В селе — следы вчерашнего боя. Кругом воронки. Нетронутых снарядами мест вообще нет. Около сельсовета, как рухнувшие богатыри, лежат срезанные снарядами толстые тополя. Улица запружена десятками разбитых, сгоревших автомашин, тягачей.
Среди них и наши подбитые танки. Два около церкви. Танк командира роты старшего лейтенанта Федора Федоровича Крапивина обнаружили на южной окраине села. Разорвана лобовая броня. На корпусе и башне множество вмятин. Башня заклинена. Однако ни одной пробоины! Весь комсомольский экипаж лежит около танка. Командир и башенный стрелок — на левой стороне. Около них — танковый пулемет с пустыми магазинами. На левой стороне, в палисаднике,— механик-водитель и радист-пулеметчик. Вокруг около сорока трупов гитлеровских солдат и офицеров. Дорого заплатили фашисты за жизнь экипажа!
Танк лейтенанта Ивана Геннадьевича Соколова — весь черный от копоти. Стоит около больницы. Командир, убитый,— на своем сиденье. На боеукладке — бездыханное тело башенного стрелка. А механик-водитель и радист-пулеметчик — в разрушенной избе. Около них пулемет без единого патрона. Они вели огонь из окна...
Павших героев похоронили в селе Рамушево, недалеко от сгоревшего здания сельского Совета. Перед тем, как опустить тела в могилу, комиссар батальона Набоков от имени всей бригады поклялся отомстить врагам за погибших товарищей.
Здесь была и Маша Кузнецова. Она достала подаренную ей перед боем Иваном Соколовым расческу, причесала ею непокорный буйный чуб лейтенанта и положила в карман его гимнастерки. Тихо сказала: