– Он мне свой телефон оставил. Вам-то я его дам. – Богучаров засмеялся. – Все-таки видно, что вы не из милиции. Совсем в другом русле у нас с вами разговор прошел. Все больше про душу. А у тех вопросы – не психопат ли он, не замечали ли прежде отклонений?
– Ну и как? – попал в нужный тон Хургин. – Не замечали отклонений?
– Он обычный парень. Только переживает все глубже и сильнее.
– Да, конечно, – сказал Хургин и в задумчивости забарабанил по столу пальцами. – Переживает глубже и сильнее.
Может быть, в этом разгадка?
Наверное, Богучаров все-таки предварительно позвонил Артемьеву, потому что, когда Хургин, услышав в телефонной трубке далекий голос, сказал: «Здравствуйте, моя фамилия Хургин, я хотел бы с вами побеседовать об Олеге Козлове», Артемьев лишь коротко ответил: «Здравствуйте», – и замолчал, и вот эта пауза ожидания подсказала доктору, что Артемьев уже посвящен в детали происходящего.
– С Олегом случилась неприятная история, – на всякий случай сказал Хургин. – Вы в курсе?
– Да.
«Значит, Богучаров действительно ему звонил».
– Олег назвал вас как человека, с которым он поддерживал товарищеские отношения. Это действительно так?
– Да, наверное.
– Он бывал у вас в гостях?
– Не очень часто.
– Вы собирались компанией или Олег приходил именно к вам?
– Как правило, в компании.
– И как он себя вел?
– Ну как вел, – замялся Артемьев. – Как обычно.
«Как обычно». Он ничем не выделялся. Был тих и неприметен. То же самое говорил о нем Богучаров».
– Олег любил спокойную обстановку?
– Да. Посидеть где-нибудь в укромном месте с книгой – больше ему ничего не надо.
– Что он любил, по-вашему, читать?
– Трудно сказать. Мне кажется – все, что угодно. Для него книги выполняли роль наркотика.
– То есть?
– Способ убежать от действительности, – пояснил Артемьев. – Он уходил в вымышленный мир и не хотел оттуда возвращаться. Так мне казалось.
– Вы, по-моему, не ошибались. Он себе даже тему диссертации такую взял – подальше от нас во времени.
– Какую же?
– Что-то связанное с латынью.
– Да, это на него похоже, – сказал Артемьев.
– Он был замкнутым человеком?
– Очень замкнутым.
– Но хоть что-нибудь о себе рассказывал?
– Почти ничего. Даже совсем ничего.
– А о своей семье?
– У него не было семьи. Он детдомовский.
– Его отец жив.
– Я знаю.
– Знаете? – всполошился Хургин. – Он вам что-нибудь о нем рассказывал?
– Нет.
– А откуда же вы знаете о его отце?
– Мы как-то в институте заполняли анкеты, и я увидел. Олег о матери написал, что она умерла в таком-то году, а об отце – «Местонахождение неизвестно». Я понял, что его отец жив. Бросил их, наверное.