Только однажды этот черный ящик немного приоткрылся. Даруев с Рябовым шли по аллее, и вдруг Рябов сказал:
– Я хочу поехать на кладбище.
Это было так неожиданно, что Даруев даже в первое мгновение опешил.
– На кладбище? – переспросил он, собираясь с мыслями.
– Да. К родителям.
Его родители действительно умерли, сейчас Даруев вспомнил. В личном деле об этом была запись.
– Это вряд ли возможно, – с сомнением сказал Даруев, еще не определившись, как следует себя вести.
Но Рябов, всегда невозмутимый, проявил внезапное упрямство.
– Я не был там много лет, – сказал он.
«Да, с девяносто первого года как минимум», – подумал Даруев. Еще он подумал, что был прав, когда сравнивал Рябова с черным ящиком. Что было там, в его прежней жизни? И можно ли сейчас вложить в него вот эти подробности – будто он на могиле родителей побывал совсем недавно. Ну, предположим, месяц или два назад. Надо поговорить с доктором.
Даруев нахмурился. Хотя какой, к черту, доктор! Через несколько дней Рябов выполнит то, чего от него ожидают, и будет отправлен в «отстойник» – на свой остров. И снова не будет знать ничего – ни того, что он Рябов, ни того, что уже много лет не плакал на родительской могиле. И к чему тогда все это?
– Никакого кладбища! – сказал жестко Даруев. Он уже все решил. – На ближайшее время – никаких отлучек из расположения базы.
Рябов на это ничего не ответил, и на лице, кажется, ничего не появилось, но Даруев на всякий случай смягчил тон:
– Через две недельки, Дима. Я тебе обещаю.
Он произнес это с легким сердцам, потому что знал – через две недели Рябова не будет. Будет Кирилл Митяев.
Даруев засмеялся и потрепал идущего рядом человека по плечу.
– Все будет хорошо, Дима. Вот увидишь.
Алексеич был в белой рубашке, что наводило на подозрения о наличии весомой причины. Даруев и спросил бы, в чем дело, да слишком был занят, лишь буркнул:
– Что-то ты, брат, вырядился сегодня. В оружейной смазке не вымажешься?
– Никак нет, Геннадий Константинович! – молодцевато отчеканил инструктор, и это у него получилось так звонко, что Даруев даже всмотрелся в лицо собеседника – не выпил ли.
Признаков опьянения не обнаружил, но строгость, тем не менее, с лица не согнал, спросил сухо:
– Как Рябов?
Сам Рябов стоял рядом, но получилось так, что, хотя разговор шел о нем, его все-таки будто здесь и нет. Привычка была такая у Даруева – курсантов не замечать.
– Справляется! – ответил коротко и уважительно Алексеич.
Не мог не похвалить Рябова, потому что рябовские успехи – это и его, инструктора, хорошая работа. Так вот получается.