Черный крест (Тарасенко) - страница 2

Офицер, инструктировавший нас, делал какие-то пометки в журнале, видимо, напротив наших фамилий. Я еще подумал, что все фиксируется: как мы себя ведем, читаем ли личные дела своих «подопечных», или же нам абсолютно все равно, кого мы казним сегодня.

Старший офицер проверил номера наших обойм и автоматных магазинов, снял трубку с телефонного аппарата, стоящего на убогом металлическо-дспшном столе, и сказал, что мы готовы. Положив трубку, офицер сказал, чтобы мы приготовились. Через какое-то время над дверью, ведущей в расстрельную комнату, загорелась красная лампочка.

— Ты, — сказал офицер, ткнув в меня пальцем, — ты пойдешь первым. — Видя мою нерешительность, он почему-то сказал мне в след: — Не жалей его. Сюда просто так не попадают, здесь только очень серьезные преступники.


02. Я вошел. Большая комната, метров так девять на девять и в высоту метров пять. На все про все пять минут. Так сказал офицер… так… я нахожусь на «огневой позиции» — площадка, очерченная толстой, ярко-оранжевой полосой. Справа от меня стол с автоматом без патронов и разряженный пистолет Стечкина.

Лучом прожектора освещена лишь огневая позиция. Вокруг этой хорошо освещенной площадки мрак.

Я испугался: а что, если все это ложь? Розыгрыш? Психологический тест? Или наоборот, преступник, как нам сказали, не прикован к противоположной стене, а находится где-то здесь и… вооружен? Специально вооружили: если я его замочу — прошел тест, а если он меня, то уж не достоин я звания офицера.

Заряжаю автомат и пистолет и докладываю. Тут же включились прожектора, находящиеся надо мной, и осветили противоположную огневой позиции стену.

Я увидел Лысова. Не знал, что все это так: казнимый был как бы «распят» на противоположной стене — руки и ноги в разные стороны, в наручниках, а наручники в больших металлических кольцах, закрепленных в стене. Весь в соплях. Лысов плакал, изо рта текли слюни.

Он что-то там лепетал. Я его не слышал.

Загоняю патрон в ствол, взвожу.

— Вы же не понимаете, я не виноват. Меня осудили по ошибке. Поймите…

А интересно, этот Лысов — смелый парень, а? Глаза не завязаны — значит, сам отказался.

— Осужденный, сейчас вы будете казнены! — кричу, как мне объяснили, должен был крикнуть перед тем, как начну стрелять.

В эту секунду прожектора начинают светить в два раза сильнее — я уже даже не вижу, что стены расстрельной комнаты темные. Их не видно. Лишь темный «расстрельный» костюмчик Лысова.

— Я не виноват… помогите, простите меня…

Целюсь ему в грудь и стреляю. Короткая очередь. 7–8 выстрелов. Лысов обмяк.