Не дошло… Только улыбка на лице появилась. От которой захотелось заныкаться куда подальше. Только после этого, теперь уже до меня самой, доходить начало, на кого я, вообще-то, кричу. Вот только с подобострастием у меня всегда плохо было, а с логикой, хоть и немного, но лучше. И я прекрасно понимала, чем все закончится, если, не дай стихии, операция пройдет не так успешно, как планировалась.
Я же никогда себе не прощу того, что невольно виновной в его бедах буду. Хотя и догадывалась, что не столько ради моих красивых голубых глаз он решил в эту авантюру ввязаться, а ради возлюбленной своего сына. Но от этого легче не стало.
Ну, я и решила сделать ему предпоследнее китайское предупреждение. Потому как о последнем думать не хотелось. Вот и заорала так, что сама чуть не оглохла. И тут же поняла, что с высотой звука слегка переборщила: мозаика в окнах звонко так задребезжала, а Эндрик так интересно головой мотнул, словно взрывной волной слегка задело.
А вот Азаир… бровки грозно свел и шаг в мою сторону сделал. Тут я и осознала, что либо кранты мне сейчас придут, либо… пришло время для последнего.
Мордочку испуганную сделала, в кресло вжалась, словно раскаяние испытывая, только что зубами дробь не выбиваю. А самое главное, взгляд от него прячу, чтобы раньше времени о моем коварстве не догадался.
А он так подошел поближе, склонился ко мне, да упавшую на лицо прядь аккуратненько за ушко убрал.
- Я еду с вами.
И голос спокойный такой. Не поспоришь против такого голоса. Потому как ни один аргумент против него не выстоит.
Ну, я тяжело вздохнула, словно с участью смиряясь, и… резко выдохнула:
- А не пошел бы ты…
Туся. День шестой. А не пошел бы он…
Утро наступило слишком быстро. Не знаю, отчего я проснулась: взгляда или нежных, осторожных прикосновений Азаира, но возвращение из сна было очень приятным.
- Ты - моя, - с придыханием произнес он, заметив, что я открыла глаза.
Собственник!
- Твоя, твоя, - мурлыкнула я, не собираясь спорить с очевидным.
Не дав прозвучать моему проклятию единственным, но весьма действенным способом, он натолкнул меня на две, весьма ясных мысли. Первой была о том, почему это я должна думать за того, кто и сам понимал все, что я пыталась ему доказать. И раз уж он считал, что для него важнее отправиться с нами, но все остальное - его проблемы. И как он будет их решать, не мое дело. Тем более, что было вполне вероятным мое полное непонимание сути происходящего. И то, что рассказал мне Эндрик, могло быть частью совершенно иной истории.
Вторая была не менее, если не более важна. Сколько бы не было отпущено мне и ему, все это принадлежало нам. И тратить столь драгоценное время на то, чтобы препираться, было просто глупо. А глупость никогда не была в чести у Бабок Йожек. И если я не хотела выглядеть таковой в глазах своей подопечной, которой мне еще передавать опыт, то стоило очень быстро исправляться.