— Вы были учеником Филби. Пригодились ли вам его уроки на практике?
— Пригодились. Школа общения со знатоком своего дела много значит. А мне уроки Филби особенно помогли за рубежом, в работе с иностранцами. Важны не только знание или незнание языка, но и неуловимые нюансы. Учитель щедро прививал нужные навыки, деликатно поправлял манеру общения. Учил понимать собеседника, внимательнее его слушать, конкретнее формулировать собственные вопросы. У нас надо чувствовать, с кем и как беседовать. Постепенно подводить к тому, что, в конце концов, интересует — а иногда и сразу переходить к сути дела. Задачи тут разные: не отпугнуть, понравиться, заинтересовать на первом этапе. А когда уже познакомились, заставить, вернее, подвигнуть человека на сотрудничество «с представителем Советского Союза».
— Если я попрошу вас назвать какие-то отличительные качества Филби…
— Он был исключительно волевым человеком! Редкий ум, великолепные манеры, хорошая память. Для всех своих учеников Филби оставался предметом восхищения, а не объектом анализа. Портрета его, как принято в нашей профессии, мы не составляли, поскольку были просто им очарованы.
— Но в книге Филби «Я шел своим путем» мне довелось наткнуться на любопытные характеристики, которые он давал вам — ученикам. Они исключительно доброжелательны, однако подчас и суровы. Кое-кому Филби просто предрекал неудачу.
— Как раз в том случае, где учитель был по-настоящему суров с одним из нас, его предвидение сбылось. Мой бывший коллега сорвался, и не на какой-то подстроенной чужой спецслужбой передряге. Дал волю эмоциям и вынужден был покинуть страну. Хороший был парень, но уж чересчур влюбчивый. И надо же ему было без толку приударить за одной дамочкой… Это лишний раз доказывает прозорливость Филби. Нечто подобное — правда, не столь примитивное — он косвенно, но предсказывал. А к тому, что преподаватель будет давать оценки, я, как и все мы, относился спокойно. Меня и мои возможности он тоже оценил точно — теперь-то, десятилетия спустя, я могу судить о том беспристрастно. Филби и Лонсдейлы получаются далеко не из каждого. В жизни разведчика полно того, чего, к счастью, нет и обычно не бывает у людей иных, более простых профессий.
— Как сложилась ваша судьба после уроков Филби?
— Я, скажем так, попал в политическую сферу, работал за границей — несколько долгосрочек. Не провалился и никого не подвел. Дослуживался до определенного звания.
— Что принесла вам эта работа?
— Главное — интерес, понимание многих проблем. Ты выполняешь обязанности по собственному прикрытию, например, вкалываешь в посольстве-торгпредстве. Плюс делаешь еще гораздо больше для разведки. Я бы не рискнул заявить, что это занятие для публики со средними мозгами и слабой физической подготовкой. У нас было так: если дипломат — трудись в дипломатических рамках, журналист — в журналистских… Интенсивность труда — страшнейшая. Контактов — больше. Психологическая устойчивость — тверже. Вот что требовалось.