Белик, как всегда, норовистого Карраша не доверил никому — расседлал сам, придирчиво проверил воду в поилке, взглянул, насколько свежа солома в стойле, и только потом завел разборчивого гаррканца в конюшню. Тот повздыхал, посопел, уныло огляделся по сторонам, вяло пожевал овес из торбы и просительно заскулил, но слишком явно возражать не решился. Лишь зажал зубами рукав хозяина и долго не отпускал, отчаянно не желая оставаться рядом с пугливыми дорассцами и породистыми эльфийскими скакунами, которые тоже поглядывали в его сторону крайне отрицательно. Иными словами, после Овражек боялись такого соседства до поросячьего визга. И заводившим их мальчишкам пришлось приложить немало усилий, чтобы заставить просто пройти мимо стойла с недовольно всхрапывающим гаррканцем, да еще и успеть запереть, пока нервно вздрагивающие кони не надумали вырваться и умчаться прочь, подальше от хищных желтых глаз.
— Смотри, что ты наделал, — печально известил Карраша Белик. — Теперь они так и будут от тебя шарахаться. Нельзя было управиться с волками поаккуратнее? Хоть бы зубы прикрыл, чудовище!
Гаррканец снова вздохнул.
— Ну ладно, потерпи, малыш. Завтра с утра двинемся дальше, а там и до дома уже недалеко. Посиди тут, хорошо? Совсем недолго. И постарайся не напугать их еще больше, не то герр Хатор потом спросит с меня, отчего его кони всего за одну ночь стали похожи на выжатый лимон и дрожат, как осиновые листы? Держись, ладно? Нам никак нельзя сейчас расслабляться: ушастые слишком близко. А я потом для тебя еще сыграю, хорошо?
Карраш шумно задышал, но послушно отпустил куртку. Он не хотел оставаться здесь один, не желал проводить ночь в компании тупых копытных, но ради еще одного танца был согласен терпеливо ждать до утра. Только бы оно наступило побыстрее!
— Вот и умница, — шепнул Белик и, признательно погладив мощную холку, вдруг ласково чмокнул бархатные губы, чем заставил громадного зверя неверяще вздрогнуть: Карраш так редко получал от строгого хозяина столь явное подтверждение своей благосклонности, что временами даже начинал в ней сомневаться. Зато теперь, пользуясь случаем, он с нескрываемым обожанием ткнулся носом в гладкую щеку и нежно потерся в ответ, но пацан быстро отвернулся и торопливо вышел. Будто побоявшись собственной откровенности и присутствия невидимых свидетелей.
Обеденный зал, разумеется, был переполнен. В него набились и свои (а это почти две с половиной дюжины человек, включая возниц), и, конечно же, местные, которые поспешили вернуться с полей, чтобы своими глазами взглянуть на заезжих гостей. Не столько ради праздного любопытства, сколько затем, чтобы воочию убедиться: люди приличные, разбоя чинить не станут, им самим за топоры браться потом не придется, а жен и дочерей можно больше не прятать по подвалам.