Глава девятая
Автомат для выделки колбас
Я не считаю свои книги каким-то литературным откровением, просто я умею писать занимательно.
Агата Кристи
Февраль 1945. Два года Агата не была в Гринвее. Окинув взглядом домашнюю библиотеку, она обнаружила там… прекрасную обнаженную особу. Когда представитель адмиралтейства в письменной форме поинтересовался, как с нею быть (оставить или убрать?), Агата ответила, ладно, пусть уж остается. Ей очень понравилась эта юная полногрудая прелестница, их с Максом арабские друзья назвали бы ее райской гурией[60]. Только не подумайте, что Агата увидела жертву убийства, красавица никогда и не была живой. Она являлась фрагментом фрески, изображенной на верхней части стены, автором которой был лейтенант Маршалл Ли, из десятой американской Патрульной флотилии, базировавшейся в дельте Дарта.
Ли был не только лейтенантом Береговой охраны, еще он был талантливым художником. В библиотеке офицеры устроили столовую и салон для отдыха. А на стенах салона Ли изобразил все места дислокации флотилии в период войны, “начиная с Ки-Уэста, Бермуд, Нассау, Марокко, ну и так далее, – вспоминала Агата, – были там и несколько приукрашенные картины окрестных лесов, и сам наш дом, белеющий сквозь просветы среди деревьев”. Замыкало эту череду картин изображение вышеупомянутой красавицы. “…Обнаженная нимфа, не завершенная, но очаровательная… полагаю, она воплощала мечты молодых офицеров о гуриях, ждущих их в конце ратного пути, когда война завершится”.
Гринвей почти не пострадал от постоя американских моряков. Не повезло только коврам (ими хорошо закусила моль) и кухне – “все стены были покрыты сажей и жирными пятнами”. Правда, жильцы оставили хозяевам весьма специфичный подарок: вдоль каменного перехода, ведущего в кладовую, были построены четырнадцать клозетов[61]. Сад, конечно, опять разросся и одичал, дорожки исчезли. “Однако как прекрасен был Гринвей в этом роскошном, привольном буйстве природы!” – не могла не отметить Агата.
Дом уцелел, но все же на то, чтобы поместье обрело пристойный вид, понадобилось несколько месяцев. Постепенно жизнь пошла своим чередом.
“Хотя, – пишет Агата в своих воспоминаниях, – не совсем так, как прежде. Мы радовались, что наконец-то наступил мир, но уверенности в том, что это надолго, не было, да и вообще уверенности не было ни в чем”.
После возвращения Макса с Востока Агата жила в Лондоне, поскольку он продолжал работать в министерстве авиации. Но мечтал поскорее заняться археологией и усердно искал подходящее место при каком-нибудь университете или музее. Главным добытчиком по-прежнему была Агата.