Лукас тут же пришел в себя, хотя тело вовсе не желало подчиняться разуму. Его пояс — символ дисциплины, которой, как он недавно сказал Мэг, ей недостает. Символ помощи, которую он обязан оказать ей. Воплощение контроля над собой, на достижение которого у него ушли годы. Контроля? Он потерял его, точно юнец, распираемый гормонами, стоило только ей коснуться его.
Застонав, он накрыл ее руки своими и убрал с пояса.
Мэг переменилась в лице. Все еще лежа на мате, она мотнула головой. Затем вдруг откатилась и села к нему спиной, обхватив колени.
— Мэг…
— Помолчи, Лукас. — В ее голосе ему послышалась дрожь, и он догадался, что Мэг едва не плачет. — Просто помолчи.
Лукас поднялся, пересек весь зал и, подойдя к гимнастическим снарядам, стиснул руками перекладину, пытаясь совладать с самим собой.
Он услышал щелчок запираемой двери в раздевалку. Лукас подался вперед, закрыв глаза, и уперся головой в стену. Он не искал себе легкой жизни; за нее ведь заплатили такую дорогую цену. Но он не предполагал, что жизнь его окажется такой пустой, с тех пор как он дал себе обещание, о котором вспоминал совсем недавно.
Мэг в последний раз глянула в зеркало. В изящной сумочке, скорее похожей на кошелек, не нашлось ничего, чтобы скрыть следы бури, вызванной слезами и недавним сражением. Мэг подумала, что, раз уж она открылась, ей нечего больше скрывать. Она смочила водой небольшой кусочек фланели и приложила к глазам. И держала смоченную ткань довольно долго, чтобы хоть чуть-чуть сошла припухлость, вызванная слезами. Но вот от чего она не могла избавиться, так это от причиненной ей душевной боли.
Наконец, Мэг переоделась, провела расческой по волосам и подхватила накидку.
Лукас ждал ее в зале. Он выглядел безупречно — тщательно расчесанные густые, темные волосы, идеально сшитый костюм серого цвета, элегантные черные ботинки — снова шериф, непроницаемый и недосягаемый.
Хотя нет. Мэг заметила во взгляде его усталость, которой раньше никогда не замечала. Может, он боится, что она снова разрыдается? Или еще того хуже, бросится на него с кулаками? Напрасно беспокоится — ни то, ни другое больше не случится, никогда.
Мэг закуталась в накидку.
— Мне пора домой. А по дороге можешь договорить о Джеймсе, Одри и о Блейке. Она заметила, как потемнели его глаза, протестуя против такого приказного тона. Напрасно он это. Сам ведь отгородился от нее, изобразив из себя шерифа при исполнении. Она подняла руку, предупреждая его возможные возражения. — А после тебе следует все же связаться с ФБР. Если они намерены беседовать со мной, пусть это произойдет как можно быстрее.