Герой в ответ на это пьяно дернул головой, раздул ноздри и снова жутко зарычал.
— Что с нами будет! — плакала Элиза. — Если брат поднимает руку на брата, то это конец всему. — Она подняла кресло и поставила его на место.
Когда Юджин обрел дар речи, он сказал тихо, стараясь справиться с дрожью в голосе:
— Прости, что я набросился на тебя, Бен. А ты, — сказал он возбужденному моряку, — набросился на меня сзади, как трус. Но я жалею, что так случилось. Я жалею и о том, что произошло в тот вечер. И я сказал об этом, а вы все-таки не могли оставить меня в покое. Ты меня нарочно доводил до исступления своими разговорами. А я и подумать не мог, — голос его прервался, — я и подумать не мог, что ты тоже будешь против меня. От остальных я другого и не ждал, я знаю, что они меня ненавидят.
— Мы тебя ненавидим? — возбужденно воскликнул Люк. — Что т-т-ты выдумываешь! Не говори глупостей. Мы хотели помочь тебе для твоей же пользы. С какой ги нам ненавидеть тебя!
— Нет, вы меня ненавидите, — сказал Юджин, — и вам стыдно признаться в этом. Я не знаю, с какой стати, но ненавидите. Вы ни за что в этом не признаетесь, но это так. Вы боитесь правды. Но с тобой всегда было по-другому, — сказал он Бену. — Мы были как братья, а теперь и ты против меня.
— А! — пробормотал Бен, нервно отворачиваясь. — Ты свихнулся. Я не понимаю, о чем ты говоришь!
Он закурил сигарету, рука, державшая спичку, дрожала.
Но хотя мальчик говорил с детской обидой и озлоблением, они почувствовали, что в его словах есть доля правды.
— Дети! Дети! — грустно сказала Элиза. — Мы должны стараться любить друг друга. Давайте проведем это рождество мирно — то, что осталось. Может быть, это последнее рождество, которое мы празднуем все вместе. — Она заплакала. — Я прожила такую тяжелую жизнь, — сказала она, — все время волнения и невзгоды. По-моему, я заслужила немного покоя и счастья на старости лет.
В них проснулся старый горький стыд, они не осмеливались взглянуть друг на друга. Но потрясла их и усмирила бездонная загадка боли и смятения, искромсавшая их жизнь.
— Никто не против тебя, Джин, — спокойно начал Люк. — Мы хотим помочь тебе, увидеть, что из тебя что-то вышло. Ты — наша последняя надежда, если ты пристрастишься к спиртному, как все мы, с тобой будет покончено.
Юджина охватило утомление. Его голос стал глухим и монотонным, и в том, что он сказал, была необоримая окончательность.
— А как ты собираешься помешать мне пристраститься к спиртному, Люк? — сказал он. — Бросаясь на меня сзади и начиная меня душить? Больше ты никогда ничего не делал, чтобы узнать меня поближе.