сказал, скрывая неприязнь – не злость,
что неслучайно Пастернак был признан
обрадованным империализмом, –
так ждавшим эту сахарную кость.
Весь шум вокруг поэта был позорен.
Как он себя использовать позволил?
Был Маркес мой любимец,
но не идол.
И Пастернака я ему не выдал:
«Но он не прятал «Доктора Живаго»,
Он знал, что «корень красоты – отвага».
Он против игр циничных, лживых правил
любовь над всей политикой поставил.
Неужто вам всех высших чувств на свете
важней монтекки или капулетти?
Он разве начал сам скандал с романом?
Им бить друг друга стали в рвенье рьяном
капитализм с феодализмом русским,
а Пастернака позвоночник хрустнул...
Нет гениев, что всё-таки остались,
использовать которых не пытались.
Но это не вина людей, а драма....
Мы завернём к могиле
или прямо?»
«На кладбище», – сказал, подумав, Маркес.
Замолк в нём журналист.
Проснулся мастер.
Так бережно он шёл,
войдя на кладбище,
как будто под ногами были клавиши.
Когда-то мой отец мне говорил:
«Запоминай (но не играя в судьи),
как люди ходят около могил,
и это тебе скажет, что за люди».
О золотую краску руки выпачкав,
шёл романист-Мидас
почти на цыпочках.
Шёл Маркес.
Он тихохонько высмаркивался.
Вгляделся в нежный профиль неспроста,
и еле шевельнулись губы Маркеса:
«Какая на могиле чистота…»
15 декабря
ПАМЯТИ ДЖАНДЖАКОМО ФЕЛЬТРИНЕЛЛИ
Газеты читать было как отравленье,
был грохот валькириевых крыл,
когда Джанджакомо Фельтринелли
роман Пастернака всем людям открыл.
Там большее было, чем литература,
чем красные-белые, чем война,
как будто воскресшая лира Катулла
соединила в одни времена.
И вдруг подзастыла помпейская лава
уже подогретой холодной войны,
когда, взявшись за руки, Юрий и Лара
по свету пошли от страны до страны.
Пошли, как послы от Ромео с Джульеттой,
на всех языках нас любовью стыдя,
и что-то случилось с прозревшей планетой,
ещё бы чуть-чуть – и взорвавшей себя!
Какой была гибель Джанджакомо – тайна.
Прекраснее взрывы романов, поэм,
и, может, взорвался он и неслучайно,
а чтоб не позволить взорваться нам всем?
И с неба, как ангелов белые перья,
напомнив нам всем, что любовь – это дар,
летят к нам рецепты любви и доверья,
которые доктор Живаго нам дал.
15 декабря 2010
КУДА ЕДУТ КРЫШИ
Я не только поэт площадей.
Я поэт всех нормальных людей.
А порою хочу –
ну хоть маленькую
завести в себе ненормалинку.
Скучно...
Как-то всё скучено,
Скручено...
А кто-то оправдывается,
но зряшно:
«Всё-таки «скушно» лучше, чем «страшно».
Слух мне режет
страшный скрежет
раскуда-то едущих крыш.
Раскудахтались, ржавые..