В синьоре Бьянконе соединилось то и другое. Не будь у нее артистического таланта, она все равно не осталась бы не замеченной: она была одной из тех женщин, которые при первом же появлении приковывали к себе все взоры и помыслы и которые особенно опасны, потому что их прелесть заключается не только в красоте, но и в каких-то демонических чарах, свойственных избранным натурам, хотя трудно понять, где их источник и в чем они, собственно, заключаются. Горячим дыханием богатого яркими красками юга веяло от стройной фигуры и смуглого лица, обрамленного темными волосами, от больших, сияющих, полных жизни черных глаз. Даже странно было видеть ее среди северной обстановки. Манера говорить, жесты артистки были, может быть, несколько живее и непринужденнее, чем этого требуют строгие правила этикета, но огонь юности, проявляющийся с необыкновенной грацией при каждом ее движении, был неотразим. Легкое оригинальное платье, сшитое далеко не по моде, казалось специально предназначенным для того, чтобы в самом выгодном свете выставить всю красоту фигуры молодой итальянки и победоносно выделиться среди роскошных туалетов других дам. Она казалась существом, стоящим выше рамок обыденной жизни, и каждый из присутствующих охотно признавал за ней право быть исключением.
Приехал и Альмбах по окончании спектакля; он был совершенно одинок в этом незнакомом ему обществе и, по-видимому, решил сохранить это одиночество, несмотря на тщетные попытки хозяина ближе познакомить его с некоторыми из гостей. Попытки эти разбивались частью о мрачную молчаливость молодого человека, частью о реакцию тех лиц, кому его представляли, — биржевых тузов и финансистов, находивших, что не стоит церемониться с представителем незначительной фирмы. Альмбах одиноко стоял в углу зала и равнодушно смотрел на блестящую толпу, но его взор то и дело останавливался все на той же точке, которая, словно магнит, привлекала к себе мужчин.
— Что же вы, господин Альмбах, даже не делаете попытки приблизиться к светилу этой гостиной? — сказал, подходя к нему, Вельдинг. — Прикажете представить вас?
Легкий румянец смущения выступил на лице Альмбаха, критик угадал его заветное желание.
— Синьора Бьянкона так окружена, что я не посмел утруждать ее еще своей особой.
Вельдинг рассмеялся:
— Да, эти господа, видимо, присоединяются к вашему критическому методу и «безусловно восхищаются гением». Конечно, искусство имеет свои преимущества, оно воодушевляет всех и каждого. Пойдемте! Я представлю вас очаровательной синьоре.
Они направились в противоположную сторону зала, где расположилась молодая итальянка, но им стоило немалого труда пробраться сквозь толпу поклонников, окружавших героиню вечера. Доктор назвал своего спутника, сказав, что тот сегодня только впервые имел счастье восторгаться синьорой на сцене, и затем предоставил ему устраиваться, как умеет, в этом «солнечном кругу». Определение было подобрано вполне удачно: взор, обращенный теперь на Альмбаха, действительно как будто излучал зной полуденного солнца.