И еще проблема с искусственной, норвежской семгой — болезни. Масса паразитов начинают в ней заводиться. Если они случайно зайдут в наши чистые реки, то может произойти непоправимое. Ведь у нас, к тому же, совсем другая культура лова.
С 1966 года начался концентрированный лов. Один день — пропуск стада. Другой день — наведение сетевого перекрытия от берега до берега. Благодаря этому поголовье семги увеличилось. Такие хозяйства, как у Калюжного, поддерживают нормальное разведение рыбы, нормальный отлов. А если, предположим, развалился бы этот колхоз "Всходы коммунизма", как тысячи других в стране, то люди бы уже сейчас сплошь орудовали браконьерскими, уничтожительными способами.
Корр. А что, если мы на время не станем употреблять этого слова " браконьер". Представьте себе, что вы — коренной помор. В десятом колене ваши предки жили на Терском берегу, рыбачили и никогда не назывались браконьерами. Вот, предположим, я вышел из колхоза и начал жить "свободно", как все мои предки до 1917 года. Я силен, умел, не пью водки. Зачем мне Калюжный?..
Л.Л.
Вы знаете, биология семги такова, что если бы в ХХ веке на Терском берегу не образовались крупные хозяйства, подконтрольные биологичекой науке и государственной целесообразности, то эта ценная рыба была бы уничтожена. Вот на Западе — там продают реки, части побережий. Вот твой участок, вот мой. Но там и семги нет. Она ведь не треска и не палтус, которые расселяются, где есть биологические условия. А семга как бы домашняя рыба. В чужих водах не живет. Если я, например, в Варзуге выловлю всю осеннюю семгу, то ничего не получу больше. Другое стадо уже никогда не войдет в эту реку. Или резко изменится его генетическая структура. Измельчает. То есть у всей реки должен быть один хозяин. В этом как бы заложены предпосылки колхозного образа промысла.
То есть я хочу сказать, что невозможно сравнивать промысел семги на Белом море, единственной и неповторимой акватории, с ловлей рыбы где-нибудь в Шотландии. Там нет такой уникальной рыбы, как семга. Она сама диктует нам правила обращения с ней. Никакой заморский опыт тут непригоден. Я теперь, в новых условиях жизни, могу только обратиться к поморам со словами предостережения. Хоть они по судьбе и хозяева тех мест, имеют право пользоваться богатством той земли, но пусть не делают так, чтобы после них не осталось ценных пород в море. Надо брать пример с Калюжного, у которого на нерестовых реках установлены посты контроля. Пропускают какую-то часть свободно. Назначают время лова от и до.