Напомню, что Масхадов уже не раз "резко осуждал" действия Шамиля Басаева и даже, было дело, объявлял его "вне закона" (это когда Шамиль, совместно с чеченскими ваххабитами, пытался в 1998-1999 годах свергнуть самого Масхадова). Не так давно — летом-осенью прошлого года — Масхадов также "осудил" и вторжение Басаева в Дагестан. А государственное телевидение Чечни в то же время взахлеб восхищалось "победами" и "героизмом" сражающихся там "борцов за веру". Поэтому воспринимать всерьез последние заверения "подпольного президента", по меньшей мере, самообман. Но, как известно, нередко обманывают именно того, кто сам того хочет... хотя, по-моему, у Ястржембского никаких иллюзий нет — обмануть он хочет только нас.
Думается, обмануть удастся многих. Но не войска, щедро полившие потом и кровью негостеприимную чеченскую землю.
Владислав Шурыгин ГВАРДИИ ГЕРОЙ (Очерк о русском вертолетчике)
Моим друзьям вяземцам посвящается
ВОВКУ САЛИМОВА
разбудил знакомый рев движков. Прямо над казармой прохлопала лопастями и ушла куда-то в сторону гор "вертушка". Он открыл глаза и еще какое-то время прислушивался к ее затихающему гулу. Потом приподнялся на локте. Прямо у изголовья на столе громоздились оставшиеся с вечера пустые бутылки, початые консервы, засохший хлеб и прочая снедь, способная поднять вечернее настроение компании фронтовых офицеров. Вовка жадно приник губами к пластиковому горлышку бутыли с минералкой. Притушив утреннюю жажду, он откинулся на подушку и заложил руки за голову. Хорошо!!!
Еще вчера в это время он был в воздухе. Нарезал виражи, выискивая в разрывах облаков проход через хребет. И наконец, найдя его, юркнул в стремительно затягивающееся туманом "окно". Прошел в десятке метров над склоном хребта, проскочил теснину скал и в уже густеющей облачности соскользнул в узкую горную долину, где вертушку ждали на полковой площадке тяжелораненые солдаты из подорвавшегося на горной дороге "броника". Едва колеса вдавились в жирный горный чернозем, как хлынул дождь. "Плафон" — местный авианаводчик — только руками развел. Видимость упала почти до нуля. Но это уже было не важно. Взлететь он мог при любой погоде и даже с закрытыми глазами…
И вот теперь, первый раз за эти три месяца, он слушал гул движков не на "кэпэ", и не в кабине своей "восьмерки", а на койке. И это был повод…
Но в одиночку пить Салимов не умел и не желал. Это извращение — пить в одиночку. Крайняя форма эгоизма, переходящая в бытовое пьянство. Поэтому Вовка сел на кровати и обвел глазами казарму, оценивая обстановку. Результат его не обрадовал. Тишь да гладь, весь народ отвалил на аэродром. И это не могло не огорчить военлета Салимова.