– В настоящий момент я ограничусь тем, что арестую ее за нанесение тяжкого вреда здоровью либо за попытку убийства. Я имею в виду удар топором, который Лисбет Саландер нанесла своему отцу. Предполагаю, вы будете ссылаться на право на необходимую оборону.
– Возможно.
– Но, честно говоря, главное для меня сейчас – убийца полицейского Нидерман.
– Понимаю.
– Я связалась с генеральным прокурором. Сейчас обсуждается вопрос о том, чтобы передать все обвинения против вашей клиентки прокурору в Стокгольме и объединить их с происшедшим там.
– Я буду исходить из того, что дело передадут в Стокгольм.
– Хорошо. В любом случае, я должна получить возможность допросить Лисбет Саландер. Когда это будет можно сделать?
– У меня имеется заключение ее врача Андерса Юнассона. Он считает, что Лисбет Саландер еще несколько дней будет не в состоянии участвовать в допросах. Помимо физических травм она находится под воздействием болеутоляющих средств.
– Я получила аналогичные сведения. Вы, вероятно, понимаете, насколько я разочарована. Повторяю, главное для меня сейчас – Рональд Нидерман. Ваша клиентка говорит, что не знает, где он скрывается.
– Это соответствует действительности. Она с Нидерманом незнакома, и ей самой пришлось вычислять его и выслеживать.
– Ясно, – сказала Агнета Йервас.
*
Эверт Гульберг вошел в лифт Сальгренской больницы, держа в руках букет. Одновременно с ним туда шагнула коротко стриженная женщина в темном жакете, и он любезно придержал дверцу лифта, дав ей возможность первой подойти к столу дежурного при входе в отделение.
– Меня зовут Анника Джаннини. Я адвокат, и мне надо снова встретиться с моей клиенткой, Лисбет Саландер.
Повернув голову, Эверт Гульберг с изумлением посмотрел на женщину, которую выпустил из лифта. Потом, пока сестра проверяла удостоверение Джаннини и сверялась со списком, перевел взгляд на ее портфель.
– Двенадцатая палата, – сказала сестра.
– Спасибо. Я там уже была и найду дорогу сама.
Она взяла портфель и исчезла из поля зрения Гульберга.
– Чем я могу вам помочь? – спросила сестра.
– Я хочу передать эти цветы Карлу Акселю Бодину.
– Ему запрещено принимать посетителей.
– Я знаю, мне хочется просто передать ему цветы.
– Это мы можем взять на себя.
Цветы Гульберг прихватил с собой в основном в качестве предлога – ему хотелось получить представление о том, как выглядит отделение. Поблагодарив сестру, он направился к выходу и прошел мимо палаты Залаченко – номер 14, по сведениям Юнаса Сандберга.
На площадке лестницы Гульберг остановился и через дверное стекло проследил, как сестра скрылась с его цветами в палате Залаченко. Когда она направилась обратно на место, Гульберг распахнул дверь и быстро дошел до четырнадцатой палаты.