– А каким образом в деле оказался замешан Бьюрман?
– Осенью две тысячи второго года у Пальмгрена случился инсульт. Мы не спускали глаз с Саландер и вмешивались, если ее имя снова всплывало, и я проследил за тем, чтобы ее опекуном стал Бьюрман. Заметьте: он представления не имел о том, что она – дочь Залаченко. Расчет был прост – если она начнет трепаться об отце, Бьюрман среагирует и поднимет тревогу.
– Бьюрман был идиотом. Его ни в коем случае нельзя было подпускать к Залаченко и тем более к его дочери. – Гульберг посмотрел на Ваденшё. – Ты допустил серьезную ошибку.
– Знаю, – сказал Ваденшё. – Но тогда это казалось абсолютно верным ходом, я ведь не мог предположить, что…
– Где сейчас находится ее сестра? Камилла Саландер?
– Мы не знаем. Когда ей исполнилось девятнадцать, она собрала вещи и покинула приемную семью. С тех пор о ней не слышно ни звука. Она исчезла.
– Ладно, продолжай…
– У меня есть источник в обычной полиции, который разговаривал с прокурором Рихардом Экстрёмом, – сказал Сандберг. – Инспектор Бублански, который ведет расследование, полагает, что Бьюрман насиловал Саландер.
Гульберг посмотрел на Сандберга с неподдельным изумлением, потом задумчиво провел рукой по подбородку.
– Насиловал? – переспросил он.
– У Бьюрмана через весь живот шла татуировка с текстом: «Я садистская свинья, подонок и насильник».
Сандберг положил на стол цветную фотографию со вскрытия. Гульберг, широко раскрыв глаза, уставился на живот Бьюрмана.
– Значит, этим его наградила дочь Залаченко?
– Иначе это трудно объяснить. А она явно не беззащитное создание. Ей удалось здорово отделать двоих хулиганов из «Свавельшё МК».
– Дочь Залаченко, – повторил Гульберг и снова повернулся к Ваденшё. – Знаешь, я думаю, тебе стоит нанять ее на работу.
Ваденшё настолько опешил, что Гульбергу пришлось пояснить, что он пошутил.
– О’кей. Давайте примем в качестве рабочей гипотезы, что Бьюрман ее насиловал и она ему отомстила. Что еще?
– Рассказать, что именно произошло, мог бы, разумеется, только сам Бьюрман, но побеседовать с ним довольно затруднительно, поскольку он мертв. Однако он не должен был знать, что она дочь Залаченко – ни в одном официальном регистре это не отражено. Тем не менее в какой-то момент Бьюрман обнаружил связь между ними.
– Черт подери, Ваденшё, она ведь знала, кто ее отец, и могла в любую минуту рассказать об этом Бьюрману.
– Я знаю. Мы… я просто-напросто дал промашку.
– Непростительная некомпетентность, – сказал Гульберг.
– Знаю. Я себе уже все локти искусал. Но Бьюрман был одним из немногих, кто знал о существовании Залаченко, и мне подумалось, что пусть лучше он обнаружит, что Саландер дочь Залаченко, чем если такое открытие сделает совершенно неизвестный опекун. Она ведь, в принципе, могла рассказать об этом кому угодно.