— Я. Поведу. Нас. Путь. Открыт. Я. Вижу. Верь.
Костя от неожиданности вздрогнул и попытался отпрянуть, однако дозорный лишь сильнее схватился за него и медленно, отчетливо выговорил:
— Мидзару. Кикадзару. Ивадзару.
Федотова бросило в холодный пот. Из закрытых бурой повязкой глаз Ивана текли кровавые слезы, оставляя на щеках темные следы. Его губы, обильно омытые соленой жидкостью, раз за разом складывались в безмолвный крик: «Помоги!!!»
* * *
Два изломанных судьбой человека, ведомые отчаяньем и неизвестностью, шли темными, лишенными света туннелями. Страх гнал и направлял их, подобно горной реке, увлекающей своим течением все, что попадается на ее стремительном пути. Пленники чужих страстей, они безвольно брели чужими дорогами, не ведая, где и когда утеряли свои…
Люди молчали, не нарушая тишину запретного для живых места. Лишь крепче держались друг за друга, совершая неверные, робкие шаги в невидимую, но настойчиво зовущую пропасть…
За их спинами оставался кровавый след, привлекая все новых и новых хищников, отрезая пути отхода. Однако точка невозврата была давно пройдена, и прошлое превращалось в прах, разрывая в клочья воспоминания и надежды, обращая в пепел мечты и сокровенные желания, умерщвляя могильным холодом и тленом веру…
Даже не ведающий жалости Всемирный Змей оплакивал обреченных, невольно нарушивших несокрушимые до времени границы…
Та, что жила бесконечным ожиданием, затаилась, растворилась в вечной темноте, обернувшись покрывалом из тишины и безмолвия. Незримый таймер включился, и минутная стрелка, нарушая законы вселенной, двинулась противосолонь, отмерив людям последние часы.
Дорога во тьме казалась нескончаемой. Здесь не было метров, минут и секунд — все превратилось в бессмысленное движение без цели и причины, без начала и конца. Даже мысли, метавшиеся в страхе, замерли и лишь безвольно отсчитывали шаги, навевая благословенную дрему.
— Ваня, я больше не могу. Мы черт знает сколько времени без сна. Давай сделаем привал.
— Здесь нельзя спать, — упрямо, раз за разом, повторял дозорный. — Ты можешь не проснуться.
Но однажды, когда миновали тысячи лет, а за спиной остались миллионы километров, Иван ничего не ответил, и обессиленный Костя повалился на землю, заснув прежде, чем достиг пола.
Счетчик Гейгера отчаянно пищал, словно пытаясь отговорить самонадеянного человека от глупой выходки.
Воздух вокруг сгустился, сделался ощутимым и неподатливым. Преодолевая его сопротивление, Мальгин двинулся вперед, пытаясь не слышать навязчивого писка. «Гейгер» взвыл последний раз и, захлебнувшись, наконец сдался. Его светящееся зеленым глазом электронное табло потухло, а миниатюрный динамик умолк, не нарушая тишину даже треском.