бредом больной фантазии. И нередко подшучивал над мужиками, любившими послушать "голубятника".
— Дед! Ты в прошлой жизни не иначе как в бабах канал!
— Это почему ж?
— Иначе ума еще тогда набрался б, с запасом на нынешнюю жизнь! Ох и брехливой бабой был! Ну, расколись, зачем ты мужикам на ночь всякие страсти плетешь? К чему? Это все от прежней старухи, какую дед забывал розгой пороть за неуемность!
— Сам говно! — огрызался старик.
— Внучат у тебя не было. Иначе знала бы, что на сон страшное рассказывать нельзя. Дети обоссутся, себе морока! А раз внуков не имел, детьми тоже судьба обошла. Выходит, бесплодным дышал. Либо — в старых девах кончился!
— Кто? Я? В перестарках? Ах ты, змей! — хватался старик за полено.
— Не горячись, дед! Может, был мужиком! Но запойным и бездомным. Потому что с такими историями тебя не только из дома, со двора прогнали б!
— Шалишь! Это не я, то ты в бабах канал, коль даже слушать дрожишь! Мужики, глянь, не дергаются, сидят спокойно. А ты мандражируешь! Вот где баба! — спохватился дед.
Егор не упускал случая подначить, разыграть человека. Не верил, что тот рассказывает все всерьез.
— Ты, Егорка, бестолковый! Нет света в душе твоей. От того маешься! Пусто, глупо живешь. Сам не ведаешь, зачем в свет объявился?
О том всяк понятие иметь должен. Чего желает, ради чего мучается? А ты, как пыль! Никому тепла не дал! В земь корни не пустил! А ведь и с тебя спросится в свой час! И ответ держать будешь! Того не минешь!
— Перед тобой что ли? — смеялся Егор.
— Кто громко смеется, тот горько воет! Ох и накажет судьба! Погоди! Заставит твою слепую душу прозреть! Все вспомнишь… За все взыщется.
… Егор ворочается в постели. Пытается отогнать воспоминания, но они не отпускают. На счастье в комнату Алешка забрел. Некуда стало деться, вот и заглянул.
— Сбежал от мамки и бабки? — спросил пацана.
Тот носом шмыгнул:
— Не я, они от меня ушли! Тебя выручить хотят, чтоб опять не забрали из дома!
Егор скрипнул зубами, молча выругав свою беспомощность, а мальчонка, придвинувшись поближе, спросил:
— А ты взаправду насовсем тут останешься? Не сбежишь, как папка?
— Если не прогонят меня, не уйду! — выдохнул тяжко.
Алешка внимательно посмотрел в лицо человека, сказал тихо, грустно:
— Нам нельзя без мужика в доме. Я — покуда маленький! Вот вырасту, тогда сам стану хозяином. А теперь ты самый главный в доме! Всех защищать будешь. На то ты мужик, так мамка говорит,
— сопнул носом пацан.
— Самый главный! — Егор крутнул головой и услышал крик в коридоре. Поспешно встал, выглянул.
Неопрятная, взлохмаченная соседка, держа Антона за ухо, вопила на весь дом: