За время моего отсутствия в коттедже кто-то успел прибраться, а в ведерке со льдом стояла бутылка «Шрамсберга». Чтобы найти записную книжку Барбары, пришлось перерыть чертову кучу вещей. Раздобыв номер Штеффи Планк, я направился в основное здание, откуда можно было позвонить.
На телефоне уже висела дамочка из Чарлстона. Заметив меня, она сделала ручкой — секундочку, любезный — и как ни в чем не бывало принялась чесать языком. Другие женщины расположились в салоне и потягивали коктейли, пока их мужья играли в джин-рамми. Похоже, игра шла на интерес: они вели счет в специальном блокноте. Телевизор работал с выключенным звуком, а по экрану носились и плавали серые горизонтальные полосы. В уголке у проигрывателя доктор и миссис Такие-то убалтывались с какой-то парой. Из динамиков лился низкий, с хрипотцой голос Сары Воан, исполнявшей «Не разлюблю тебя». Вообще тут царила атмосфера пятидесятых: бокалы на длинных ножках, картежники, лирическая музыка и дрянное телевещание.
В баре никого не было, и я там устроился.
— «Барбанкур»? — спросил мистер Пиндл.
— Лучше что-нибудь полегче. Может, джин?
— Мудрый выбор. Ром напрочь голову сносит.
— Как не знать, научен горьким опытом.
— Никак не зря вчера на луну выл?
— А-а, перебрал, — отмахнулся я. — Зеленый змий, проклятый. Ром чуток «Бифитером» разбавил.
— Намешаешь джина с ромом — утром в месте незнакомом. Джин на ром — душе урон.
— Надо же, не слыхал еще такого, — сказал я. — А если наоборот?
— «Ром на джин — заснул немым». Или так еще слыхивал: «Рому к джину — расквасишь мину».
Тут у барной стойки показался доктор Такой-то — решил еще друзей угостить. Мистер Пиндл выполнил заказ. Доктор Такой-то отошел, и дворецкий прильнул к стойке и сказал негромко:
— Слышал я про фотографа-то. Страх, что творится. Не к добру, ой не к добру. Небывалое дело для здешних мест. Что власти-то думают?
Я покачал головой — мол, не в курсе дела.
— А про мисс Пикеринг не слышно? — спросил он.
Я пожал плечами — уж лучше так, чем врать напропалую.
Дама из Чарлстона наконец наговорилась. Я встал и направился в гостиную, но меня опередила другая модница.
— Вы меня извините? — кокетливо улыбнулась она и начала набирать номер.
Я вернулся в бар. Сара Воан запела «Потерянного». Паренек-поваренок принялся накрывать в столовой к ужину. Крисси Хайнман расставляла в вазы свежие цветы. Завидев меня, она с распростертыми объятиями бросилась навстречу.
— Ну как, держишься?
— Нормалек, — ответил я. — Пока собираюсь с мыслями и думаю, что же теперь делать.
— Если что потребуется, ты не стесняйся, мы с Чарли только рады будем…