Все женщины в квартире заботились об Иване Антоновиче, готовили, убирали, покупали
продукты. Его обожали за доброту, благородство, жизненную стойкость, оптимизм, ум. Он был
опорой всем, помогал каждому, за всех был в ответе. Мог с резкой прямотой отчитать друга и
приголубить врага.
Иван Антонович страдал болезнью желудка и поэтому должен был есть часто и понемногу.
Для него готовили диетическую, простую пищу, без специй и деликатесов. Венцом обеда часто
была пшенная каша, предварительно завернутая в полотенце и распаренная в подушках кровати.
Забегая вперед, хочу рассказать, что мне никогда не удавалось зазвать Ивана Антоновича в
ресторан. Когда мы с ним уже работали вместе в Большом театре и у меня появились деньги, мне
захотелось как-то ответить на его внимание и заботу и пригласить посидеть в ресторане. Но он
всегда отказывался от таких приглашений. В ответ на мои недоуменные вопросы он вдруг однажды
сказал: "Знаешь, Тимочка, я не люблю, когда обманывают..."
Конечно, это была отговорка исключительно скромного человека, который и в мыслях не мог
допустить, чтобы хоть чуть-чуть обременить другого; он предпочитал отдать свое, последнее, но не
делить чужое - в этом состояло его жизненное кредо.
Когда в 1948 году "по высшему повелению" разрешили строить кооперативный жилой дом
для артистов оркестра Большого театра, я по молодости и непродолжительности стажа работы в
театре не мог рассчитывать на то, чтобы попасть в число счастливчиков - будущих обладателей
квартиры. Ивану Антоновичу как ветерану Большого театра такая возможность была
предоставлена в первую очередь. Он вступил в кооператив, подождал, пока строительство дома
подойдет к концу и пока я закреплюсь в театре, а затем заявил о выходе из кооператива при
условии, что его квартиру предоставят мне. Так, благодаря Ивану Антоновичу я с молодости в
течение 40 лет прожил в чудесной отдельной квартире, где мог с утра до вечера спокойно играть на
трубе.
После спектаклей в Большом театре Иван Антонович обычно шел домой пешком. Я
неоднократно его провожал. Встречных знакомых он приветствовал снятием кепки и каждый раз
объяснял мне, кто этот встреченный человек. Однажды, приветствуя таким образом старую,
согнувшуюся женщину, он сказал: "Ты не представляешь себе, какая это была певица и какая
красавица!"
Иван Антонович и сам был видным мужчиной гигантского роста, с красивой шевелюрой -
кумир женщин.
Более 30 лет он исполнял первые партии трубы в оркестре и в отличие от других трубачей -
М .Табакова, С.Еремина - обладал виртуозной техникой, правда, уступая им в качестве звука.