Один сигнал зеленого светофора я пропустил - подземного перехода тогда еще не было. В это
время проехали три машины, кто в них был, я не разобрал. Следующим светофором я перешел
улицу, и около Малого театра, у памятника Островскому, кто-то тронул меня за плечо. Я обернулся
и увидел милиционера двухметрового роста: "Документы". Я был очень самоуверен и даже
похвалил его за бдительность. Мои документы со специальным пропуском на вход в Большой
театр в этот вечер не вызвали подозрения, и он разрешил мне следовать дальше.
Кто же "засек" меня, кто заметил, что я, в отличие от всех прохожих, не перешел улицу на
зеленый светофор и остался стоять? После этого случая я стал замечать: в толпе всегда дежурили
специальные люди - в обуви на меху, в теплой одежде и с радиопередатчиками. Они проверяли
толпу, "отлавливая" всех подозрительных¼
У нас в театре работал скрипач Яша Шухман - весельчак и жизнелюб. Вечерами он любил
играть в карты. Однажды на Старом Арбате - узкой улице, по которой по ночам проезжал кортеж
машин, везущих Сталина на дачу, - Яков вышел из подъезда, улица была пустынна. Увидев фары
подъезжавших машин, он поднял руку - и в ту же секунду кто-то втащил его обратно в подъезд...
Ему повезло: он остался жить и даже продолжал работать в театре, но уже никогда его не
допускали к правительственным концертам, никогда он больше не получал специального
вкладыша в свой театральный пропуск. Даже на панихиду по случаю похорон Сталина, которая
проходила не в театре, а в Колонном зале Дома Союзов, его не допустили.
В 1930-е годы - особенно после 1937 года - во всех учреждениях периодически вылавливали
"врагов народа". Не обошло это и Большой театр. В 1939 году в оркестре была "разоблачена"
террористическая группа музыкантов, в планы которой входило взорвать Большой театр и убить
Сталина. Среди музыкантов, входивших в эту группу, были мои коллеги Борис Булгаков, Валентин
Карцев, Сергей Госачинской, Борис Гольштейн и другие. Им грозила смертная казнь. Но
произошло чудо. На смену палачу Ежову пришел другой палач - Берия, который в начальный
период своей деятельности, желая показать свою лояльность и несправедливость действий
предшественника, аннулировал несколько дел, еще не завершенных Ежовым. Таким образом, моим
сослуживцам и будущим друзьям повезло: они были отпущены на свободу и до конца своих дней
работали в оркестре.
Довелось мне видеть Сталина и на шикарных банкетах в Георгиевском зале Кремля - это было
еще до работы в Большом театре. Балалаечный оркестр Центрального дома Красной Армии
(ЦДКА), где я тогда служил, принимал участие в концертах, которые давались многочисленным
участникам этих попоек. Нам тоже перепадало угощение с "барского стола", было что выпить и
чем закусить.