Твоя жена знает, что вы тут?
Да.
Я имею в виду, что это не сюрприз или не подарок на день рождения?
Нет, нет, это моя жена решила, что она должна быть по-летнему красивой на фотографиях. Но я боюсь, она уже не так красива. У тебя есть таз? Зэт расстегивает манжеты и закатывает рукава.
Вот сейчас ты начинаешь походить на человека. Сабатин приносит таз, газету и полотенце.
Большая порция, однако. Лулу нужно снять всю одежду.
Прости.
За что?
За это.
За это нечего извиняться. Она стоит и рассматривает их. Посмотри на меня. Сними рубашку. Мы сделаем фотографию так.
Как так?
Как я говорю. Она видит это. Фотографию, которую она проявит в своей темной комнате.
Поэтому она это говорит. Она видит это своим внутренним взором. Маленький красивый детский затылок, мягкая детская спинка с ямочками, круглые ножки на фоне мужского торса.
А это не странно?
Не более странно, чем если бы ты пошел с ней купаться.
Одежда более интимна, чем нагота. Разве не в этом суть стриптиза? Она знает это, стоит к нему спиной и вставляет пленку в другой фотоаппарат, закрывает его маленьким щелчком. Поворачивается и понимает, что то, что она видит, красивее того, что она себе представляла. Откуда же она могла знать, что он так выглядит? И что контраст между ним и белой мягкостью ребенка такой сильный? Ты не хочешь снять часы? — говорит она, чтобы сделать вид, что ничего не происходит, но чувствует волну красноты, накрывающую ее лицо, как будто бы часы — это фиговый листок перед абсолютной наготой. Он мешкает. Может, он чувствует то же самое?
Ничего, если я не буду их снимать? Но ты должна поторопиться. Я бы не хотел, чтобы меня намочили.
Она смеется и начинает фотографировать. Хотя она делает это быстро — один кадр за другим, — фотографии получаются разные.
Она всегда работает быстро, иначе потеряется движение. Трудно себе представить, что положение тела, лицо, губы и, не в последнюю очередь, глаза изменяются так же мгновенно, как легкие летние тучи меняют свою форму. Но это знает профессиональный фотограф. Она не знает только, чему станет началом эта съемка, что она выиграет престижную HSBC-фотопремию через год, когда все будет по-другому. Лулу больше не хочет. У маленького ребенка слишком короткие интервалы между солнечной и дождливой погодой. Он надевает на нее подгузник и одежду, и снова этот ненавистный комбинезон. Ну что, пойдем домой, на нашу молочную кухню.
Твоя жена еще кормит?
Нет. То есть да.
Кстати, я видела недавно, как ты входил в подъезд. Какой у тебя номер?
44. То есть 55.
Скажи, это было неприятно?