Он слушал, закрыв глаза, запустив руки в ее волосы, улавливая губами смысл слов, слетающих с ее уст. Значение имели только звуки. Ее шепот. Ее тревожные стоны. Ее хриплый шепот.
А потом последовал самый сексуальный поцелуй, который она когда-либо знала.
И стало еще лучше, когда Дункан отпустил ее и наклонился, чтобы повернуть кран. Он взял гель для душа, пахнущий цветами, и пустил струю в текущую воду. Запенились пузыри, и комната наполнилась паром и ароматом цветущего луга.
Брук едва могла дышать.
Дункан сбросил свою куртку, швырнул ее на спинку стула, расстегнул две верхние пуговки рубашки и две верхние пуговки платья Брук. Потом он развернул ее, снова притянул к себе и с силой поднял ее подбородок.
Она посмотрела в зеркало. На чуть запотевшем стекле проявилось их отражение: его лицо рядом с ее. Его глаза блестели, ее — еще больше. Одной рукой он обнял ее за талию, а другая приблизилась к третьей пуговке ее платья. Приблизилась и остановилась.
Его взгляд в зеркале встретился с ее взглядом.
— Я знаю, что ты умеешь петь, Брук. Я слушаю тебя. Каждое утро. Ставлю будильник, чтобы встать в это время.
— Я тоже слышу тебя, — прошептала она. — Слышу, как ты входишь в ванную и выходишь из нее. Слышу, как ты задергиваешь занавеску. Слышу, как ты пускаешь воду.
Он посмотрел на ряд пуговок и принялся медленно их расстегивать. Извлек одну из петли, перешел к следующей и продолжал, пока ее лиф не распахнулся, открыв обнаженные груди с темными сосками, ярко выделяющимися на фоне бледной кожи.
Их глаза снова встретились в зеркале. Затем она посмотрела на его руку, обхватившую ее правую грудь.
А когда его ладонь приняла форму чаши, Брук застонала, сначала тихо, затем громче.
— Ну же, Брук! Спой мне, — сказал он, разжигая огонь в ее теле.
Эту песню она могла спеть. Ее голова опустилась ему на плечо. Какое новое, совершенно неожиданное чувство, думала она по мере того, как возрастало ее возбуждение. Никогда, никогда, никогда она не чувствовала ничего подобного!
Ее тело болело, желая чего-то неизвестного. Сердце бешено забилось, словно только что вернулось к жизни.
Дункан положил руки ей на плечи и стал медленно стягивать с них платье. Шелк слегка касался ее бедер, и, как только он сделал шаг назад, ткань скользнула на пол.
Она стояла, отражаясь в зеркале, только в кусочке красного атласа и черных туфлях на каблуках. Его взгляд блуждал по ней, руки проделывали тот же путь, едва касаясь кожи.
Ах, какое же наслаждение доставлял он ей! Она внимательно наблюдала за его глазами в зеркале, пока сам он следил за движениями своих рук по ее телу.