Не имеет значения, какую степень интереса к себе он сможет вычитать в ее лице. Он должен без конца твердить себе, что она так же недоступна для него, как редкостный экземпляр старинной фарфоровой куколки, хранящийся под стеклом музейной витрины. Да, она, в сущности, все еще ребенок, не исключено даже, что до сих пор девственница. Ее положение внучки Джеррида всегда ставило ее вне пределов его досягаемости. Саймону не просто было уговорить Джеррида учить его ваянию. Может, сумасшедший старик из-за внучки и не хотел подпускать его близко к дому?
Саймон не сомневался: будь Джеррид жив и узнай, что он приблизился к Ярдли, способен был или убить его, или заставить пожелать себе смерти. Старик мертвенно бледнел всякий раз, как замечал ее появление возле мастерской, он тотчас прогонял ее в дом и устраивал там целый скандал. Так что Саймон уже тогда имел достаточно веские причины игнорировать девчонку.
— Она что, надоедает тебе? — мог спросить Джеррид.
Однако Саймон уже и тогда был достаточно смышлен, чтобы понимать: Джеррид пытается выяснить нечто совсем иное. И, не отрываясь от работы, непринужденно спрашивал:
— Кто?
Старик успокаивался, садился, складывая руки на коленях, и довольно похрюкивал, явно удовлетворенный тем, что его внучка не вызывает, как видно, в парне никаких особых чувств. Но Саймон и до сих пор не забыл, с каким выражением поглядывала на него девчушка.
И вот теперь беспокойство Джеррида о будущности внучки как бы передалось Саймону, будто было завещано ему стариком. Он склонился к ней и, почти касаясь губами нежного уха, спросил:
— Где вы так здорово выучились танцевать?
— Отчасти в колледже. А вы?
— Меня мама учила, я был тогда совсем маленьким. Танцевать она любила больше всего на свете, я это хорошо помню. Так вы считаете, что и у меня получается неплохо?
— Вы и вообще неплохой человек. Жаль, что мы с вами никогда не были друзьями. Могли бы вместе ходить в клуб или еще куда-нибудь…
— Ну, я не особо общителен.
Склонив голову, Саймон прижался лицом к ее щеке. Господи, какая нежная шелковистая кожа, ему даже показалось, что он причиняет ей боль, хотя и брился перед самым выходом из дома. Он закрыл глаза и отдался течению музыки. Если бы она сейчас прочла его мысли, то просто сбежала бы от него. И была бы права, ведь и сам он, осознавая собственные желания, должен был постоянно напоминать себе, что некоторым образом несет за нее ответственность. А хотелось ему ни много ни мало содрать с нее модную чешуйку, забавное маленькое одеяньице, которым она прикрыла свое прекрасное тело, и познать тайны этой неповторимой женской вселенной. Как, каким необъяснимым образом столь нежное и прекрасное создание могло произойти от такого грубого и холодного существа, каким был Джеррид?