Я задыхалась от ярости — неужели они думают, что с ними не поступят так же?!
Тишин подошел сзади и обнял за плечи. И только тогда я поняла, что меня трясет от злости.
— Мы подышим воздухом, а то тут очень душно, — дипломатично проговорил Тишин и вывел меня из зала.
За спиной тяжелым гобеленом повисло молчание.
Когда мы вернулись, у барона внезапно прорезался здравый смысл. Или это его так «уговорили» — я не знаю, но перемены были налицо. Он отрядил Цанда с двадцатью людьми и Первым советником разобраться с помещениями — кого надо выселить, кого надо поселить. Второй советник взял на себя банковское дело. В смысле организовать хранение ценностей и их прием. По его хитрой морде было ясно, что он очень надеется, что многие сокровища так и останутся в хранилище в связи со смертью владельца. Ну и боги с ним — любое благородное дело должно окупаться. Сейчас не до него. Большее удивление у меня вызвала Ирина Улетова, которая то ли мне в пику, то ли почувствовав возможность проявить свой недюжинный командирский талант, взяла на себя кухню и женщин. Да, с ее характером можно представить размах мероприятия, а вот бабонькам — посочувствовать. В любом случае, это лучше, чем стать жертвой ордынца.
Фабис, как самый старший офицер гарнизона замка, уже обговаривал с Улетовым структуру будущего ополчения. И, кажется, они спелись.
Теперь для меня был важен другой вопрос.
— Господин барон, — я постаралась, чтобы мой голос был ровным и почтительным, — можно мне видеть Рандира?
Барон на секунду задумался, будто речь шла о чем-то очень важном, но в конце концов сделал вид, что смиловался, и разрешил.
~~~
Как я бежала вниз по ступенькам! Эльф едва поймал меня на очередном повороте, когда я с разгона едва не стала местным барельефом. Увидеть моего Рандира — что может быть главнее?!
Тюремный стражник нас проверил и потребовал сдать колюще-режущие предметы. Сдала. Тауэр остался снаружи, а я вступила под темные своды тюрьмы.
Темные своды — это я немного приукрасила. Коридор с закрытыми решетками нишами и двумя длинными узкими окнами в конце. Света и воздуха хватает. Камеры чистые, но пустые. То ли у барона нет преступников, то ли их уже нет. Стражник закрыл за мной внешнюю дверь, и я осталась одна.
— Рандир! — я позвала тихо, а потом, устыдившись своей нерешительности, громко: — Рандир!
В предпоследней камере замаячила фигура. Бегом к ней.
— Ран!
Я прильнула к решетке, пытаясь рассмотреть самого дорогого для меня человека.
— Ран… — прошептала я, касаясь его руки.
— Ника.
Вот и все сказано. Его голос, его руки, его глаза, смотрящие на меня с радостью и нежностью, — каждую минуту я вспоминала о нем, а теперь просто стояла и смотрела.