Выходной. Думали помыться. А оно вон как получилось. Словно назло…
Дегтярев не увидел Дарью. Он стоял в провале чердачного окна и, выливая воду в огонь, торопил:
— Живей, мужики! Торопись!
Одежда на нем дымилась или парила, определить было трудно.
Он кашлял, отмахивался от дыма и ведро за ведром плескал, выливал воду в огонь.
— Шустрей, ребята! — слышался его хриплый голос.
Он не просто торопил людей, он подбадривал самого себя.
Лишь к обеду пожар был потушен. Работяги без лишних слов и просьб разобрали крышу, потолок бани: надо немедленно ремонтировать. Обугленные доски, стропила и брус сложили на тракторную телегу и увезли подальше, с глаз долой. А к бане подвезли смолистые бревна и доски прямо от пилорамы. И работали люди всю ночь при свете прожекторов.
К утру ремонт был закончен. Крышу бани покрыли шифером. А бабы с кистями и ведрами извести помогали Дарье белить баню снаружи и внутри. Отмыли полки, лавки, скамьи. И к вечеру под метелку вымели все вокруг.
Миновала беда. Но… На другой день Дашку вызвал Дегтярев. В глазах холод, подозрение. Оттого и вопросы колючие:
— Закрывала ли баню, уходя? Где ключи держала? Почему чердак был открыт и лестница поднята? Почему свет не отключила? Когда в последний раз пожарники были? Почему на чердаке не оказалось аварийного запаса воды? Почему на чердаке оказались веники?
— Для людей старалась. Они этими вениками простуды выколачивали. А вода была в баке. Но немного. Не ждала беды. Баню всегда закрывала и ключ с собой брала. Чердак запирала. И лестница всегда сбоку лежала, около стены. Пожарный инспектор месяц назад приезжал с проверкой. Только то и отметил из плохого, что в аварийном баке было воды лишь наполовину. С чего пожар возник? Да кто его знает? На чердаке ни одной живой души нет. Проводка исправна. Баня не топилась сутки. Молнии тоже не было.
— Во сколько вчера ушла из бани?
— Совсем не была. Чего в выходной там делать? Ты же вчера у меня был, Семен, — напомнила баба тихо. И добавила еле слышно: — Зачем же мне баню поджигать, ведь я кормлюсь от нее. Себе врагом кто станет?
— Может, дружка себе завела? На чердаке встречались? — глянул участковый колюче.
— Я не кошка, мой март давно прошел. А если и заведу кого, не стану по чердакам сигать. Дом имею на этот случай. И прятаться не буду. В открытую полюблю. Навсегда! Не хочу ворованное да отнятое. Уж если встречу по себе — на чердак не поволоку. И наплюю на всех! Понял? И тебя не спрошусь! Тоже указчик выискался! Ты меня с кем-нибудь, кроме Тихона, видел? Вот и заткнись! В своих штанах поковыряйся! Нечего меня шпынять прошлым! — Брызнули слезы из глаз, и Дашка, вскочив с табуретки, рванулась к двери, бросив на ходу: — Сволочи все! Все сволочи! Подлюки проклятые!