— Когда же вы с Маратом-то покончите? — спросила она.
— Сегодня ночью, — ответил Турецкий.
— Точно?
— Точно.
— Ну дай-то вам Бог удачи!..
Из поста ГАИ, стоявшего на повороте к «Руси», Турецкий позвонил в справочную службу УВД и по номеру телефона узнал адрес Люськи.
Она жила в Гольянове.
Людмила Георгиевна Файко.
Минут через сорок, увидев ее на пороге, Турецкий сразу догадался, что имела в виду барменша, когда сказала: «Сами поймете». Длинноволосая крашеная блондинка, вызывающий бюст не меньше пятого размера, стройные ноги. Но сейчас она вряд ли годилась для обслуживания даже самых неприхотливых гостей Марата: неряшливые космы волос, опухшее, с нездоровой кожей, лицо, затрапезный халат, равнодушные пустые глаза.
— Заходи, — кивнула она Турецкому, даже не поинтересовавшись, кто он и для чего заявился.
В квартире был редкостный кавардак: разбросанное по тахте и креслам белье, пустые бутылки по углам, окурки в пепельнице и кофейной чашке. На журнальном столике стоял пузатый фужер и початая бутылка «Метаксы».
— Уютно у тебя, — отметил Турецкий. — Как в солдатской казарме на другой день после дембеля. Оттягиваешься?
— Праздник у меня сегодня. Юбилей, — сказала хозяйка. Она достала из серванта еще один фужер, плеснула из бутылки Турецкому и себе. — Пей!.. — Сделала хороший глоток, закурила «Мальборо» и объяснила: — Ровно пять лет назад я приехала в Москву. Из Тюмени. Покорять столицу! — Она засмеялась. — И покорила! Неделю уже боюсь даже нос на улицу высунуть. Ты от Марата?
— Нет, — сказал Турецкий.
— Врешь, наверно. А может, не врешь. У Марата таких нет.
— Каких?
— Таких. Кожей от тебя пахнет. Как это — портупеей. И кобурой. Мент, что ли? Или военный?
В наблюдательности ей было не отказать. Турецкий распахнул полы своей куртки, показывая, что ни портупеи, ни кобуры на нем нет. Но она даже и не посмотрела.
— А мне уже все равно!.. Ты женат?
— Женат.
— Жена хорошая?
— Хорошая.
— Я тоже была замужем. Математик, кандидат наук. Хороший был парень. Но и сволочь порядочная. Вот объясни мне, как так можно? Он же любил меня. И ревновал. По-черному. А на каждую деловую встречу брал с собой: чтобы я сиськами трясла. Старперы, конечно, слюни распускали и помогали ему. Я ему всю карьеру сделала. А он же после этого сцены мне закатывал, даже бил!..
Турецкий понимал: ей нужно выговориться. Все равно перед кем. И хотя сейчас его меньше всего интересовали подробности ее жизни, он терпеливо слушал, лишь изредка задавая вопросы.
История, в общем, была довольно обычной. Девочка из провинции, из нормальной семьи. После школы посидела секретаршей в какой-то из тюменских контор, потом поехала поступать во ВГИК. Но смазливой внешности и роскошного бюста оказалось достаточно даже для того, чтобы пройти отборочный тур. Чтобы не возвращаться в опостылевшую Тюмень, устроилась по лимиту штукатуром на стройку. Жила в общежитии. Потом подцепила профессорского сынка — кандидата наук. Для этого ее внешних данных оказалось достаточно. Но и тут все пошло наперекосяк.