И тем не менее эти люди не спали — Анхель не слышал ни храпа, ни глубокого мерного дыхания. Однако мертвецами они тоже не были, потому что Анхель не чуял запаха смерти.
В этот самый момент над городом потемнело: с неба Восточного побережья ушли последние прямые лучи закатного солнца. На город надвигалась ночь, и новообращенные вампиры, те, кому от роду было день или два, самым буквальным образом отреагировали на космический эдикт — указ, который природа выпускала для них дважды в сутки: на восходе и заходе солнца.
Лежавшие в оцепенении вампиры начали шевелиться. Анхель, сам того не ведая, ввалился в большое гнездовье немертвых. Ему не нужно было дожидаться момента, чтобы заглянуть в их лица. Он и без того понял: этот спектакль — люди, во множестве поднимающиеся с пола темного погреба, — явно не принадлежал к числу тех, в которых ему хотелось бы участвовать. В сущности, быть зрителем ему тоже не хотелось.
Он продвинулся к узкому проходу возле стены, чтобы оказаться рядом с лазом, который вел в цокольный этаж его здания, — этот лаз Анхель ранее видел и с одного, и с другого входа, но ему никогда не доводилось попадать внутрь. Тем не менее к лазу он так и не приблизился — с пола начали подниматься новые фигуры, перекрывая ему дорогу.
Анхель не закричал, вообще никак не дал знать о своих намерениях. Он просто несколько раз выстрелил. Выстрелил — но оказался не готовым к полыхнувшему из дула пламени и оглушительным звукам, которые его пистолет произвел в стесненном пространстве.
Впрочем, цели, по которым он открыл огонь, оказались готовы еще в меньшей степени. Казалось, гром выстрелов и яркие языки пламени поразили этих типов куда сильнее, чем свинцовые пули, пронзившие их тела. Анхель выстрелил еще три раза, целясь вперед, — эффект был тот же — и дважды — заведя пистолет за спину, чувствуя, как сзади поднимаются другие уроды.
Пистолет щелкнул. Обойма была пуста.
Анхель швырнул его на пол. Оставалась только одна возможность. Старая дверь, которую он никогда не открывал — потому что это ему никогда не удавалось. Дверь без ручки, без какого-либо рычага, без круглого набалдашника. Дверь, которая с давних пор была заклинена в перекошенной деревянной раме, окруженной сплошной каменной стеной.
Анхель вообразил, что перед ним декорация. Сказал себе: не дрейфь, это всего лишь дверь из мягкого бальзово-го дерева, такие для того и делаются, чтобы их ломали. Он просто должен был убедить себя. И убедил. Анхель зажал телефон в кулаке, опустил плечо и что было сил впечатал его в дверь.