Наступила долгая, тягостная пауза. На небе то и дело сверкала молния, вокруг дома гремела гроза, но в комнате было тихо как в могиле. Зинаида не вздрогнула, не двинулась; она стояла, точно до нее дотронулась ледяная рука, своим прикосновением заморозившая в ней жизнь.
— Теперь ты знаешь, — проговорил, наконец, Эрвальд. — Я был обязан сказать тебе правду, как бы жестока она ни была… Зинаида, ты не слышишь меня?
Она медленно провела рукой по лбу, как бы силясь что-то сообразить, и проговорила машинально, без всякого выражения в голосе:
— Нет, я слышу… Ты любишь другую… Кого?
— Не спрашивай, прошу тебя! Я никогда не буду обладать ею, она недосягаема для меня, и, уехав теперь, я никогда больше не увижу ее. Прости мне это признание; прощать мое счастье тебе не приходится, оно погибло для меня так же, как и для тебя.
Зинаида все еще стояла, не шевелясь и смотрела на Эрвальда, точно стараясь прочесть на его лице имя, которое он не говорил; вдруг ей все стало ясно.
— Эльза! — вскрикнула она. — Это Эльза!
Рейнгард молчал, опустив глаза.
— Говори, я хочу знать! Ты любишь Эльзу?
— Да… жену моего друга! Одна мечта о счастье уже представляет измену ему. Я должен уехать навсегда.
Зинаида собрала все свои силы; она не хотела давать волю своему отчаянию в его присутствии.
— Уйди, — сказала она едва слышно. — Оставь меня одну!
Рейнгард сделал к ней шаг в порыве жгучего раскаяния.
— Неужели я должен был молчать? Моя судьба приносит тебе всегда только горе! Это какой-то рок!
— Уйди! — повторила Зинаида с внезапно прорвавшейся горячностью. — Оставь меня! Я больше не в силах это выносить! Будь милосерден, оставь меня одну!
Рейнгард понимал, что должен уйти, и повернулся к двери.
— Прости. Я не мог иначе. Прощай!
Дверь за ним закрылась; Зинаида осталась одна. На этот раз страстного взрыва горя не было; последний и притом самый тяжелый удар сломил все силы, которые еще у нее оставались.
Она хранила в сердце, как святыню, свою девичью любовь и, как ни горько жаловалась на гордость Рейнгарда, разлучившую их, никогда не сомневалась в его любви; она верила в нее твердо, непоколебимо. Теперь и эта вера была разбита; Зинаида чувствовала в эту минуту, что он никогда не любил ее.
Итак, значит, Эльза заставила Эрвальда узнать страсть. Да, он бессознательно любил прелестную, необузданную девочку, потому что натолкнулся на сопротивление с ее стороны, а теперь любит красивую, суровую жену друга, выказывавшую по отношению к нему ледяную холодность. Она была недоступна для него, и все-таки он жертвовал ради нее женщиной, беззаветно отдававшейся ему; он не хотел счастья с другой.