Я подошел к «скорой помощи» и встал рядом с парнем в красном жилете.
— Ты кто? — спросил он.
— Он не умел плавать, — ответил я.
Парень схватил меня за плечи и посмотрел мне в глаза.
— Ты пьян? — спросил он.
— Я отец, — сказал я.
— Хорошо, поехали, — сказал парень.
Он открыл для меня заднюю дверь, и я запрыгнул внутрь. «Рональдо» лежал на носилках, словно неживой. С его волос и одежды стекала вода. К телу были подведены какие-то трубки. В машине стоял резкий запах, и я подумал, что это — запах фьорда и чертовщины. Мы неслись через Одду. По другую сторону дрожащих окон в кашу сливались огни, как на горках в парке развлечений, когда мир вокруг кружится, и всех поташнивает, и все счастливы.
У больницы «Рональдо» вынесли из машины и понесли через самораскрывающиеся двери. Немного постояв, я отправился следом. Меня взяла за руку медсестра. Она говорила по-шведски.
— Можете пойти со мной, — сказала она.
Я пошел за ней по коридору. Она куда-то шмыгнула и вернулась с кружкой кофе. Я сделал глоток.
— Я хотел научить его плавать, — сказал я.
— Да?
— Сегодня. Мы собирались в бассейн. Там я хотел научить его плавать.
Она смотрела на меня:
— Вы его отец?
Я кивнул.
— Нам нужны кое-какие сведения о вашем сыне. — Она достала блокнот.
Я сделал еще один глоток.
— Как зовут вашего сына?
Я промолчал. Только посмотрел на нее.
— Как зовут мальчика?
— Не знаю, — сказал я.
— Не знаете?
— Нет.
Она взяла меня за локоть и сказала, что мне лучше присесть. Я послушно сел. Свет белой лампы под потолком бил в глаза.
— Он умрет? — спросил я.
— Поговорите с врачом, попозже, — сказала она. — Но состояние сейчас критическое.
Она сказала, что ей нужно бежать. Но как только что-то прояснится, она сообщит. Я сидел в кресле. Кресло было черным. Двери лифта не двигались. Табличка над дверями показывала, что он сейчас на третьем этаже. Потом он поехал вниз. Двери лифта не двигались. Я сидел в кресле. Двери лифта не двигались. Кресло было черным. Я сидел в черном кресле. Я давно уже протрезвел и сидел упираясь лбом в ладони.
Я не выдержал и встал. Подошел к окну. Река внизу расширялась, разделялась надвое и с ревом неслась мимо Эйне. Ирен ждала меня в машине. В той машине, где мы любили друг друга. Вот и сейчас она обняла меня. На ней было белое летнее платье. Она курила. Мы целовались, потом вышли на воздух. Земля ушла у нас из-под ног. Мы летели через ночь, летели над деревьями, над рекой, над островом, над улицами.
…Медсестра провела рукой по моей спине:
— Вы можете пройти к нему. А потом поговорить с врачом.
«Рональдо» лежал в палате, подключенный к аппарату искусственного дыхания. Он был весь утыкан трубками. На экране отображались пульс и кровяное давление. Рядом стояла медсестра — следила за сердечным ритмом и работой аппарата и держала наготове утку. «Рональдо» был по пояс раздет. Руки безжизненно лежали на простыне. При таком слабом освещении лицо казалось расслабленным. Глаза были закрыты.