Скоро машины газетчиков заснуют снова. Скоро репортеры вновь бросятся писать, находя утешение в кофеине. «Дело Ирен». Я жевал сигарету и думал. О людях, которые исчезли. Через несколько дней в газетах и на телевидении будет полно материала по какому-то конкретному делу. Тебе подадут подробности. Ты узнаешь все о пропавшем человеке. О его или ее последних действиях. Какое-то время ты будешь помнить имя, место, подозреваемых. Потом где-нибудь случается другое происшествие — и журналисты едут дальше, как артисты на гастролях. А первое дело бросают не распутав. Я любил Ирен. Действительно любил. А в печати все будет выглядеть банально и просто.
Я встал и подошел к столику журналистов. Спросил, как им нравится жизнь в Одде. Никто не ответил. Я спросил, не нужно ли им еще чего-нибудь. Может, найти еще каких-нибудь сельских олухов для интервью? Я знаю город как свои пять пальцев. Не хотят ли они написать статью о моих пальцах? Или, возможно, сфотографировать их?
Может, им хочется прогуляться до поймы? Я там видел соловья-белошейку. Редкая птица. И поет чудесно. Засними они соловья-белошейку на пленку — и премии с наградами обеспечены. Соловья-белошейку удается увидеть раз в двадцать-тридцать лет. Говоря все это, я смотрел на Мартинсена. Тот отводил глаза. Я откровенно валял дурака, а он на меня глаза поднять боялся.
Все за столиком молчали.
— Ну, вы знаете, где меня найти, — сказал я и вернулся за стойку.
Я заказал еще виски. Бармен с неохотой налил и поставил стакан на поднос передо мной. За столиком журналистов послышался смех. Очевидно, кто-то проявил не свойственное ему остроумие. Я понюхал свой пиджак. Пах он потом и дерьмом — но дерьмом ни в коей мере не моим. В зеркале между бутылками я увидел свое отражение. Выглядел я бледно, но неплохо. Как соловей-белошейка. Редкая птица.
В бар брызнул синий свет. Я обернулся и увидел, как мимо мчится «скорая помощь». Журналисты достали сотовые телефоны. Я встал из-за стойки и вышел на улицу. В воздухе по-прежнему висело тепло. Я чувствовал асфальт под ногами. Я пошел вдоль набережной. Проехала машина полиции, и мне вдруг показалось, что это я сижу на заднем сиденье. Я ускорил шаг. Я побежал. У наплавного моста собрались люди. У бухты сверкала мигалка «скорой помощи».
Сквозь толпу зевак была видна желтая бразильская футболка. Над маленьким телом склонился мужчина. Я закричал, чтобы меня пропустили. Кто-то меня удержал. Мальчика положили на носилки и унесли в машину. Когда носилки поднимали, я увидел, как безжизненно качается его голова.