Юнец небрежно кивнул.
– Возможно. Я получил необходимые наставления, однако, увы, не проявил к ним Достаточного внимания. В общем и целом, разговоры о вашей породе вызывают у нас довольно неприятное чувство.
– Понимаю, - отозвался адмирал.
– Ну а теперь я считаю, что пора обратиться к той персональной награде, которую ты получишь за все труды; в противном случае тебя ждет немилость.
– Так, и что же я получу? - проговорил Солово, обращаясь к расовому стереотипу усталости ради.
Прекрасный молодой человек с видимым удовлетворением выслушал подтверждение своего предвзятого мнения.
– Король прислал тебе вот это. - Он извлек из кошелька крохотный цилиндрик из позеленевшей бронзы. Помни - через месяц. И не подведи нас, иначе других не будет. - С этими словами он передал цилиндр Солово и исчез.
Он мог бы и не спешить - ум адмирала ныне скитался неизвестно где. Более того, - что бывало весьма редко, - Солово с трудом сдерживал себя. Едва ли не трясущимися пальцами, с чувствами, прорвавшимися на лицо, он разобрал цилиндр на части. Адмирал не обращал внимания на мастерство, с которым на них были изображены причудливые сценки. Все мысли Солово сконцентрировались на обрывке пергамента внутри цилиндрика - уголке древней странички, грубо оторванном наискосок.
Забыв обо всем, адмирал Солово стоял посреди улицы и изучал классический греко-латинский текст: "…подобно парфянскому замку… не копи страданий, но размышляй, напротив, о смысле человеческой жизни, которая…"
Солово сражался с собой в титанической внутренней битве и, выиграв ее, испытал гордость за свою нерушимую веру стоическим принципам.
– Как это прискорбно, - проговорил он невозмутимо.
– На все один месяц, - промолвил адмирал Солово.
– Сложновато будет…
– Недавно, - продолжил Солово деловым тоном, - мне улыбнулась удача: я обнаружил золотой меч императора Калигулы и продал кардиналу Гримани за непристойно огромную сумму. Кроме того, с учетом своего вклада у ювелира Мегиллаха в Риме я могу придать новую перспективу любым сложностям.
Послав за женой, чтобы зачитать договор, оружейник от всего сердца пожелал, чтобы все сложности испарились подобно флорентийской добровольной милиции перед швейцарскими копейщиками.
– Я найму всех искусников Капри, - проговорил он с гордостью. - Если потребуется, я обращусь к услугам неаполитанцев. Ваши аркебузы будут готовы вовремя, адмирал. Верьте мне. - С этими словами оружейник, без сомнения узрев умственным взором виллы, фермы и обеспеченную старость, сделался откровенным, едва ли не фамильярным. - Капри еще не видел подобного заказа, - восторгался он, откупоривая оплетенную бутыль совершенно мерзкого вина. - Столько сотен ружей! Прежде я делал за год одно или два, но при таких средствах, вместе со своими учениками… Само синее небо не может сдержать моего счастья!