– Дорогой, – воскликнула она.
Дурачина Филип тут же шагнул ей навстречу.
Однако Ронни устремилась к моей стороне стола, и бедолаге Филипу пришлось изображать некий неопределенный жест, обращенный к секретарше Джейн: мол, вон как все получилось с кофе, и вон как с печеньем, и тебе не трудно побыть умничкой и все такое?
К тому времени, когда он закончил с пантомимой и повернулся к нам, Ронни уже давила меня в страстных объятиях. Я отвечал ей тем же – сообразно обстоятельствам и потому, что мне и самому того хотелось. От Ронни очень приятно пахло.
Немного погодя она чуть ослабила хватку, слегка отстранилась и заглянула мне в глаза. Мне даже показалось, что я увидел слезы, – похоже, она со мной не играла. Затем Ронни повернулась к Филипу:
– Филип... н у, я не знаю, что сказать. Собственно, это почти все, что она сумела выдавить.
Филип поскреб загривок, покраснел – и вернулся к кофейному пятну на манжете. Истинный англичанин.
– Спасибо, Джейн. Оставь нас, пожалуйста, хорошо?
Он говорил, не поднимая глаз. Для ушек Джейн его слова стали настоящей музыкой, и она стремительно ретировалась. Филип изобразил некое подобие галантной улыбки:
– Итак?
– Да, – сказал я. – Итак. – Я улыбнулся ему в ответ. Такой же неуклюже-галантной улыбкой. – Собственно, это все. Мне очень жаль, Филип...
Мы простояли так втроем еще, наверное, целую вечность, словно ожидая, пока из суфлерской будки не прошепчут следующую реплику. Наконец Ронни повернулась ко мне. Ее глаза подсказывали: «Давай, сейчас самое время».
Я глубоко вздохнул.
– Кстати. – Я отцепился от Ронни и шагнул к столу. – Не мог бы я попросить вас... ну... об одной услуге?
Филип выглядел так, словно я только что уронил на него пятиэтажный дом.
– Услуге?
Видно было, что ему ужасно хочется взорваться и сейчас он мысленно взвешивает все «за» и «против».
Ронни неодобрительно зашипела у меня за спиной:
– Не надо, Томас.
Филип посмотрел на нее и едва заметно нахмурился, но она не обратила на него никакого внимания:
– Ты же обещал.
Момент был выбран просто идеально.
Филип втянул носом воздух. Пусть сладости особой он еще не ощущал, но и горечь уже ослабла. Тридцать секунд назад мы объявили себя единственной счастливой парой в этом кабинете, и гляди-ка – похоже, у нас уже намечается размолвка.
– Что за услуга? – спросил он, складывая руки на груди.
– Томас, я же сказала: нет.
Снова Ронни – на этот раз уже довольно раздраженно.
Я не спешил поворачиваться к ней – будто эта ссора у нас далеко не первая.
– Послушай, он ведь может отказаться, не так ли? То есть... господи...