Как всегда, в метро было людно, все толкались, но когда я подошла к эскалатору, весь народ куда-то исчез. Задумавшись, я стояла на едущей вверх лестнице, пока не осознала, что вокруг звенящая тишина, не слышно даже гула мотора, и никого рядом, кроме мужчины, стоявшего несколькими ступенями выше меня. Вдруг он повернулся и стал спускаться — я с ужасом увидела, что это Фредди Крюгер. Он улыбался и протягивал ко мне скрюченные пальцы, шевеля прикрепленными к ним ножами, и я в панике бросилась вниз по ступенькам, но вдруг ступени слились в ровное полотно, и я с бешеной скоростью заскользила по ним, падая в пропасть.
Меня спас телефонный звонок. Охрипшим со сна голосом я пробурчала:
— Слушаю.
— Здравствуй, любимая! — раздалось из трубки.
Я в панике оглянулась: муж спал — или делал вид? Не может быть, чтобы звонок его не разбудил. Прижав трубку к уху — у нас очень сильная мембрана, — я недовольно ответила:
— Доброе утро, что случилось?
— Версаче убили!
— Что — у нас в районе?!
— Нет, солнышко, в Майами.
— Это что — ночной клуб?
— Нет, птичка моя, это географическое название. Успокойся, это в Америке. А если серьезно, то лучше бы у нас убили Версаче. Только что на нашей территории расстреляли машину с Хапландом.
— А кто это? Фамилия знакомая, напомни.
— Ну ты даешь! Это начальник бюро регистрации сделок с недвижимостью. Стрелял автоматчик с крыши, уже нашли место и оружие.
— О Господи! Ну а я-то вам зачем? Там уже не протолкнуться небось от ваших и наших?
— Ну, в общем, перезвони дежурному. Привет! Но я не стала этого делать. Если понадоблюсь, сами найдут. А вот звонок меня взбодрил. Наш начальник уголовного розыска — душка: для каждой женщины найдет ласковое слово. А я у него прохожу по разряду «любимая женщина»: на каждом происшествии он первым делом осведомляется, причем очень громко: «А где моя любимая женщина?», чем приводит в замешательство тех, кто его не знает, и все начинают понимающе на меня посматривать, а тетки — так не без зависти, только зря. Кроме полнейшего взаимопонимания в вопросах раскрытия преступлений, ничего между нами нету.
Правда, мужу своему я никак не могу втолковать, что если кто-то называет меня любимой женщиной, это может быть просто шуткой, а не обязательно свидетельством измены.
Я живу с Игорем восьмой год, днем еще как-то его переношу, а вот ночью совсем тошно. Он это чувствует и бесится, орет, что, если я его не хочу, значит, трахаюсь на стороне. Я с негодованием это отрицаю, плачу от обиды.