А потом я поняла, что эмоции могут в нем бурлить, как лава в вулкане, но это не заметно глазу окружающих. Каждый раз, как мне удавалось блеснуть своими кулинарными способностями, я, затаив дыхание, ждала восторженных возгласов, но так их и не дожидалась. И вообще ничего не дождалась, никакой реакции. Наконец я зажала гордость в кулак и спросила: «Ну как, Игоречек?» Игоречек, жуя десятый кусок пирога и не поднимая головы, пробурчал: «Ничего…»
Успокоилась я только после того, как поняла, что в устах моего мужа «ничего» — это максимум, что он может сказать приятного. Смотрела я по телику передачу про Мерилин Монро и спросила: «Игоречек, правда, М. М. — обалденно красивая женщина?», на что он с теми же интонациями, что и по поводу моих пирогов, ответил: «Ничего.!.»
А Толя — я имею в виду опера Горюнова — совершенно другой. Он никогда не скупится на нежные слова, постоянно повторяет мне, какая я красивая, как я хороша в постели, говорит, что любой мужик был бы счастлив со мной. Даже если это и не так, все равно приятно.
Я скептически отношусь к своей внешности, несмотря на то, что у меня неплохая фигура, длинные ноги, густые волосы; кроме того, я умею себя подать. Одна моя приятельница, кстати, сама не стопроцентная жаба, завистливо сказала: «Везет тебе, Машка, ты такая красивая!» На что я ей ответила: «Я красивая, потому что умная». В переводе это означает, что у меня довольно-таки средние исходные данные, которые я успешно превращаю в приемлемые благодаря тому, что научилась скрывать то, что меня портит, и подчеркивать то, что меня красит. Но я шла к этому всю сознательную жизнь. Посмотрели бы вы на меня после окончания школы: по выражению моей любимой подружки — явная сундучка. Мне десятилетия понадобились, чтобы понять простую истину: женщина может понравиться, если на нее приятно смотреть.
При этом мне не нужно было ходить далеко и равняться на Марину Влади: моя лучшая подруга — воплощенная женщина, от кончиков волос до кончиков ногтей. Она как-то мне сказала, что настоящая женщина даже мусорное ведро не должна выносить, не накрасившись и не причесавшись. Постепенно я пришла к выводу, что нельзя прихорашиваться только для выхода в свет, а дома ходить халдой; главное — нравиться любимым все двадцать четыре часа, а не только за пять минут до выхода на работу.
Позже я постигла еще одну великую истину, которую кратко можно сформулировать так: настоящая женщина не носит под дорогим платьем дешевое белье. Иными словами, красивым должно быть даже то, что не видно никому.