В здании Горной канцелярии в зале с лепным потолком идет заседание. Члены Горной канцелярии слушают князя Вяземского, командира карательного отряда.
Он стоит, прямой и высокий, узколицый и тонкогубый, потомок одной из знатнейших и древнейших в России дворянских фамилий.
— Я полагаю, что причины возмущений приписных к заводам крестьян и работных людей, — говорит князь, — коренятся в небрежении, кое проявляется вами, господа. Невозможно и недопустимо, дабы Исетская провинция, столь важная для нашего государства, пребывала в смутах и волнении. Все, что мог, я своим драгунским полком сделал для укрощения духа мятежа. Остальное зависит от вас, господа. Пожар нужно тушить вначале. Иначе… не потушить.
Члены Горной канцелярии внимали в благоговейном молчании. На князя смотрели как на спасителя. Еще недавно им казалось, что восстание скоро охватит весь Урал. Теперь же тюрьмы в Екатеринбурге и в уездных городах переполнены, мирские земские избы сожжены, зачинщики повешены, на площадях слобод и заводов выставлены колеса для четвертования, воздвигнуты виселицы и глаголи. Сотни людей отправлены в сибирские рудники. Мир и тишина снова воцарились в горнозаводском крае, в Исетской провинции.
…Выходя из канцелярии, Вяземский обратил внимание на большую толпу людей в лохмотьях, со связанными назади руками. Десяток драгун конвоировал арестованных. Их вели в острог.
— Кто такие? — спросил князь у офицера, ехавшего впереди.
— Бунтовщики с Кленовского рудника, ваша светлость.
Князь нахмурился и, ничего не сказав, сел в карету.
Андрей и Блоха решили укрыться в куренях под Ревдой. Это была затея Блохи.
— Я и чеботарь, и шорник, и коновал, — говорил он. — А где мы найдем работу и жительство, как не на куренях? Нас с тобой там на руках станут носить. Меж людей-то и сам человеком будешь.
Слова Блохи оправдались: в куренной избе отвели сапожникам угол, кормили даром, только работай. Работы оказалось много, притом спешной: кому хомут починить, кому седелку, кому узду сшить, а то и всю шлею. Наступала пора возить уголь. Блоха не слезал с сидухи, обшитой кожей. Шило так и мелькало в его костлявых и сильных пальцах. Андрей старался не отставать, помогая ему и на ходу учась шорному мастерству.
Блоха подмигивал лукавым глазом.
— Живем, Андрюха, до весны, а там, как вольные птицы, улетим на Волгу.
И он запевал свою любимую песню:
Ты взойди, взойди, солнце красное!
Андрей подтягивал, любуясь своим неунывающим другом.
Вечером приходили с работы жигари, кучеклады, дроворубы, топили печь, ужинали и слушали побаски Блохи.