Уже миновали сретенские морозы, веселей глянуло солнце. Проснулся, ожил лес, звонко стучали дятлы, какая-то пичуга чиликала на ближней сосне. С крыши свесились прозрачные ледяные веретена. Дроворубы уходили в лес довольные, не надо было надевать тяжелые тулупы и полушубки. Куренной староста сказал:
— Скоро по домам.
Наконец, подъехала смена. Назначенные в курени на время весны приписные крестьяне были озлоблены: ведь свое хозяйство приходилось оставлять в самую горячую пору. Зато отбывшие срок кабанщики ликовали. Куренной староста, прощаясь, сунул Блохе кошелек с деньгами.
— Бери, приятель. Мы со всей артели собрали в благодарность за ваши труды и подмогу. Спасибо вам, родные!
Блоха взял деньги.
— Пригодятся, — сказал он Андрею. — Айда и мы в путь-дорогу. Сказывают, на Чусовой, у Шайтанки, большой караван сбивают.
— Готов хоть сейчас, — обрадовался Андрей.
Сумрачные, сплошь заросшие лесами горы: Волчиха, Полынная, Березовая, Мокрая. Таежная глухомань. Бродят по тайге волки, дикие козлы, сохатые. Глубоки закрытые тенью лога. Бегут по ним горные речки и ручьи, змеясь в кустах, сонно затихая в омутах, весело разливаясь по каменистому ложу на несколько рукавов, журча и сверкая. Непроходимые дебри сторожили глухие урочища, стиснутые между горными громадами. Первые насельники края башкиры боялись заходить в эти места, где недолго и заблудиться, где услышишь только протяжный вой голодной волчьей стаи да зловещее уханье филина, где, кажется, может обитать только нечистая сила. Недаром башкиры прозвали одно из таких гиблых урочищ Шайтан-лог.
Вот в этом-то логу на берегах Шайтанки и заложен был чугуноплавильный и железоделательный завод. Рудознатцы доносили, что местность богата рудами да и от Чусовой недалеко. Никита Демидов в честь сына Василия назвал завод Васильево-Шайтанским.
Широкая и высокая плотина перегородила течение Шайтанки, и лог наполнился водой, образовался большой пруд. У подножия плотины встали доменная фабрика, молотовая, кузница, пильная мельница, и там, где лешачьим голосом ухал филин, зашумела вода в ларях, падая на колеса; подняли двадцатипудовые железные кулаки боевые и обжимочные молоты, завыли мехи, раздувая пламя в горнах. Люди в кожаных запонах, вачегах, в обуви на деревянных колодках привели в движение и колеса, и молоты. Потянулись подводы с рудой, с углем.
Подходя к Шайтанке, Андрей немало дивился суровой и дикой красоте этих мест. Двугорбая громада Волчихи мрачно серела на синеве неба, а дальше тянулись все новые и новые горные кряжи. Они вставали один за другим, и кажется, не было конца этому горному царству, напоминавшему застывшее на бегу каменное море.