О, горе нам, холопам, за господами жить!
И не знаем, как их свирепству служить!
«Плач холопов»
Ефим Алексеевич Ширяев проснулся в отличном расположении духа. Он сидел в легком шелковом халате у окна, держа в руке чубук, и с удовольствием наблюдал, как по плотине везли руду и уголь. Завод работал в полную силу. На складах все больше и больше накапливалось штыкового и полосового железа. Брат Сергей писал, что можно заключить выгодный контракт в Нижнем и по первому сплаву отправить весь запас. Надо ему ответить…
Писала и сестра Софья из Екатеринбурга. Собирается начать дело об окончательном разводе с Демидовым. Преглупейшая история! Неужели нельзя было завести аманта, сохранив все в тайне от мужа? Нет, понадобилось бежать — и к кому? К мелкопоместному дворянину, из роскоши — в бедность. Чем все это кончится? Недостаточно того, что люди болтают всякую всячину, так дошло до самой императрицы. Беспримерный скандал!
Он, Ефим Ширяев, разумеется, не попал бы в дураки.
Мысли Ефима Алексеевича приняли игривое направление. IB доме все было устроено, как он хотел: в одних комнатах жена, в других — любовница. Имелась еще одна, тайная келейка, в нее приводили к нему для любовной утехи молодушек. Заведывал этим Алешка Кублинский, исполнявший обязанности дворецкого.
Вот и теперь он, наверно, уже дожидается в передней с утренним докладом. Преданный, верный раб.
— Алешка!
— Здесь, ваша милость! — послышалось за дверью.
В комнату вошел мужчина лет тридцати, с темными волнистыми волосами, с карими на выкате глазами, с пухлым красным ртом. Во всей его фигуре было выражение угодливости и подобострастия. В руках Алешка держал довольно толстую тетрадь, «журнал повседневный всяким случаям и обстоятельствам».
Барин пососал чубук, выпустил изо рта клуб голубоватого дыма и лениво процедил:
— Читай.
Алешка прокашлялся и густым баритоном нараспев, ибо не очень наторел в грамоте, стал читать повседневную запись случаев за вчерашний день:
«Крестьянские женки Парасковья Прядина и Дарья Никитина за поношение между собою тальем нещадно наказаны.
Крестьянин Семен Репин за ослушность, по выдержании двух суток в цепи, палками наказан.
Крестьянин Пахом Власов за прогул от своей работы батожьем наказан.
Повар Евграшка Трусов за игру в карты, по выдержанию под стражей в цепях одних суток, вицами наказан.
Заводские женки, числом до семи человек, за ослушность от работы, в проводу по улицам палками наказаны».