— Все одно, — отозвался Мясников, — была бы работа.
Решили идти наниматься в Билимбай.
— Ну, тогда и я с вами, — согласился Кочнев.
— Думаешь, тебя, сухопарого, возьмут на барку? — насмешливо спросил Никифор.
— Зато я хваткий да верткий. Где силой не возьму, там ловкостью достигну.
— Будем держаться вместе, — сказал Андрей. — Завтра выступаем в поход.
Ему хотелось в этот день побывать в Талице, повидаться с Балдиным.
Так он и сделал. Тот оказался дома и тотчас же спросил про Блоху.
— Похоронил я своего дружка в лесу, когда мы уходили от воинской команды. Умер от раны.
— Эх, жаль мужика. С богатой душой был человек, хоть и нищим жил. К таким людям, как на огонек, идут… Отчего же вы в такое злоключение попали?
— Вольными людьми мы себя называли, не давали спуску начальству, за бедный народ стояли — ну и начальство не дремало. На Чусовой пришлось неравный бой принять. Чуть не все мои товарищи там головы сложили… Страшно и вспомнить.
— Так не тебя ли атаманом Золотым прозвали?
— Меня. Только ты об этом пока — никому ни слова.
Мастеровой посмотрел на него с уважением.
— Доброе дело делал.
— Делал, да что толку. Столько людей погибло…
Они сидели друг против друга, охваченные оба мыслями о минувшем и настоящем.
Андрей поднялся со скамьи.
— Прощай, в Билимбай отчаливаю.
Пахом тоже встал и сказал проникновенно:
— Не уходи в Билимбай: большое дело на череду.
— Какое?
— Покуда не скажу. Видишь, вон вода в котле закипает, так и у нас. Оставайся. Не от себя прошу, от всех мастеровых.
В избе Ивана Никешева шел большой разговор. Начался он с пустого.
— Что ты левой рукой за все берешься? Левша, что ли? — спросил Никифор.
Иван ответил.
— Барин тростью благословил.
— За что?
— За погляд.
— Что ж, на него и взглянуть нельзя?
— То-то и есть, что на нашего барина никак не уноровишь: не глядишь — бьет и глядишь — бьет. Такого зверя еще на свет не родилось.
— Ты бы, Иван, попридержал язык, — вмешалась мать.
— Ничего, бабушка, мы такие же, как вы: тоже из крепостных, — успокоил Андрей и стал расспрашивать дальше.
— Я не первый раз в Шайтанке и слышал о ваших порядках много худого.
— Господин Ширяев такие порядки завел, что, знать-то, по всей Сибири не видано. У нас, как приходит пора свадьбы играть, так девки и парни прячутся кто где, лишь бы барин не прознал. Разве можно это терпеть? Поневоле будешь глядеть на него волком.
— Так вы и терпите, стало быть?
— Куда денешься? Кабы наша воля, давно бы его в пруд спихнули да еще бы гирю к ногам привязали, чтобы не всплыл.
— Не пытались жаловаться на злодея?
— Как не пытались? Писали жалобы. Ванюшку Протопопова, хотя он в этом деле и неповинен был, плетьми стегали до полусмерти. Всех заводских грамотеев исхлестали по подозрению, а толку от жалоб никакого не добились… Такую гадюку надо своеручно удавить…