В буфете у Лиз как обычно стояла открытая бутылка виски. И как обычно Энтони подливал себе несколько раз — щедрой рукой. Было два часа, когда он сел в машину, чтобы ехать домой; ночь была темная, беззвездная и дождь лил как из ведра. Дожди продолжались уже несколько дней, река грозила вот-вот выйти из берегов. На место аварии приехали полицейские с рулетками и мелками, они измеряли тормозной след, перегибались через пробитое ограждение моста и пристально смотрели вниз, в грязную, бурлящую водоворотами реку. Вирджиния стояла с ними рядом под проливным дождем и смотрела, как спускаются водолазы; один сержант все уговаривал ее вернуться домой, но ей обязательно надо было находиться там, потому что Энтони был ее мужем и отцом ее детей.
Она все время вспоминала, что он сказал ей тем вечером, когда признался про Кирктон. Я жалею только о том, что это случилось, когда мы были еще слишком молоды.
Тихая ночь утекала сквозь пальцы — по секундам, минутам, часам, отмеряемым тиканьем наручных часиков Вирджинии, которые она положила на ночной столик рядом с кроватью. Она потянулась за ними и увидела, что уже почти три часа утра. Вирджиния выбралась из постели, завернулась в одеяло и села на пол у раскрытого окна. Темнота сгустилась перед рассветом, вокруг было очень тихо. За несколько миль до нее доносилось размеренное дыхание моря. Она слышала, как переступают ногами и жуют траву гернзейские коровы на соседнем пастбище; слышала шорохи, возню и писк в живых изгородях и норах, негромкое уханье ночной совы.
Воспоминания о Лиз не давали ей покоя. Лиз явилась на похороны Энтони в полном отчаянии, даже не пытаясь скрыть свою скорбь и чувство вины, так что соседи инстинктивно отстранялись от нее, словно напуганные зрелищем ее боли. Вскоре муж увез ее отдохнуть на юг Франции, и они с Вирджинией больше не виделись.
Вирджиния понимала, что по возвращении в Шотландию ей нужно будет выяснить отношения с Лиз. Убедить ту, что она никогда не винила ее в смерти мужа, постараться — насколько это будет возможно — возродить старую дружбу. Вирджиния думала о возвращении в Кирктон, но теперь ее воображение не бежало в испуге, мысли текли спокойно и не было никакого страха. Перед ее глазами промелькнули дорога, потом мост над рекой, тучные пастбища и парк. Подъездная аллея, ведущая к дому, ступени, парадный вход. При мыслях о доме она не ощутила ни привычного одиночества, ни чувства, будто заперта в ловушку. Только грусть по людям, которые жили в этом красивом особняке: их судьбы не были больше связаны воедино, они стремительно раскрутились, словно трос с катушки, а потом вмиг оборвались.