Надо сказать, что Хелен была не такая уж кровопийца и тиранка, как про нее думали в журнале. Просто она была чуть эмоциональней, чем все остальные. А когда ты при этом являешься руководителем, это очень бросается в глаза. Она любила поскандалить по любому поводу, а еще очень сильно и очень тайно любила Сида.
В свою очередь, Элли тоже не была такой рассеянной и мечтательной, как про нее думали в журнале. Просто сейчас немного ушла в себя. Такое бывает. Когда тебе на днях исполняется тридцать, любимый изменяет направо и налево, карьерных перспектив нет, а отражение в зеркале вообще расстраивает с каждым днем все больше, можно стать рассеянной! И не только.
По коридору навстречу ей шел коммерческий директор журнала и редактор рекламного блока в одном лице — господин Сид Браунсвилл, мужчина в дорогом костюме, с лысеющей головой и ускользающим взглядом.
— Милая, тебе понравились мои розы? — спросил он у ковра под ногами.
— Очень. Спасибо. Пропусти, пожалуйста, меня Хелен сейчас убьет.
— Не убьет. Ты же со мной. А я как раз шел к тебе, обсудить субботний вечер.
— Ты про день рождения?
— Да. — Сид неопределенно махнул рукой и почему-то нахмурился. — Знаешь… тут такое дело…
Элли сразу все поняла. Ей стало противно. Даже тошно.
— Я тороплюсь. Давай обсудим все это после работы. Или в обед. — А сама поняла, что уже ничего не хочет обсуждать вообще.
— Ну… — Сид с облегчением выдохнул. — Тогда я пойду, закажу столик на завтра? А субботу мы перенесем. На понедельник, например.
— Отлично! — прокричала она на ходу, поднимая листы с текстом над головой и помахивая ими в воздухе, — отлично! Я всегда считала, что суббота и понедельник — это, в общем-то, идентичные дни. Конечно, перенесем!
Хелен вручила ей еще четыре довольно объемных статьи, сказала, что через полтора часа они должны быть вычитаны уже по два раза, то есть начисто. И она, Хелен, не хочет отвлекаться от работы, ее интересует только окончательный готовый вариант. Это означало, что Элли придется самой уговаривать дизайнеров выводить ей рекламные листы в промежуточной читке. Прелестно, если учесть, что этих «гениев» мог заставить работать только Сид, да и то только после основательной взбучки. Хелен они слушались с большой натугой, исключительно благодаря ее привычке громко орать, а Элли просто посылали куда подальше. Как и всех остальных, впрочем.
Элли вернулась в свой маленький кабинет. После увольнения Валентины, ее напарницы и подруги, весь рекламный блок лежал на ее хрупких плечах. С одной стороны, это было хорошо, потому что зарплату подняли вдвое, да и малюсенькое пространство их комнатки три на три метра не приходилось больше ни с кем делить. Но с другой — объем работы оказался настолько велик, а ее авторитет, по сравнению с авторитетом вздорной и темпераментной Валентины, настолько ничтожен, что Элли с каждым днем становилось все тяжелей выполнять свои обязанности. И, кажется, окружающие тоже так считали.