Она вздохнула:
— Хорошо. Только я очень устала.
— Я заеду за вами, назовите адрес.
— Дело в том, что я живу у подруги, а она…
— Не хочет видеть в доме посторонних мужчин? Я подожду под окном.
— Да нет! Что вы! — Элли покосилась на Валентину, которая сидела на диване, напряженно выпрямив спину, и внимательно слушала их разговор. — Она вас просто обожает. Можно, я вас познакомлю?
— А, господи, конечно можно.
— Тогда запоминайте адрес…
Валентина сделала жест рукой, который в простонародье сопровождается словом «есс!», и запрыгала по комнате.
Сид тоже прыгал от радости, когда увидел на пороге своего старого друга. И Генри был счастлив вновь увидеться с собакой:
— Ах ты, славный мой щенок! Сегодня я не приглашаю тебя ловить лягушек, но обещаю, что если нас отпустит твоя строгая хозяйка, то мы обязательно поедем на какой-нибудь пруд, где их много.
— Я уже не хозяйка. Валентина хочет его у меня забрать. Кстати, познакомьтесь.
Валентина не помнила себя от счастья, пожимая ему руку. Она совершенно утратила способность говорить и только радостно хлопала глазами.
— Вы итальянка? — спросил у нее Генри.
— Угу.
— Между прочим, тогда мы с вами почти родственники. У меня папа — итальянец. Вы родились здесь или приехали из Италии?
— Угу.
— Ну хорошо, я думаю, мы с вами еще увидимся и поговорим.
— Угу.
— Смотри, чтобы к моему возвращению к тебе вернулся дар речи, — прошептала Элли, пока Генри снова принялся обниматься с собакой. — Мне нужно будет все обсудить.
— А ты ведешь себя с ним, как будто он твой сосед! — заявила подруга, обретая голос. — Слушай! Неужели он еще ко мне придет?!! — Глаза ее закатывались от счастья. — Говорить про Италию!!!
В ресторане, который, как сказал Генри, был его любимым в Нью-Йорке, они заняли замечательный столик, расположенный словно в театральной ложе.
— Как в театре! — вырвалось у Элли, когда она увидела внутреннюю планировку залов и столиков.
— А это и есть в какой-то мере театр. Это такой необычный клуб-ресторан. Вон там — сцена. Иногда здесь устраиваются такие шоу… самая продвинутая молодежь была бы в шоке.
— Неужели сюда ходит продвинутая молодежь?
— Вы правы: ей здесь делать нечего. А вот таким пресыщенным жизнью людям, как многие мои теперешние коллеги, очень даже нравится.
— Теперешние — это те, кто работает на телевидении?
— Конечно. В Лос-Анджелесе, кстати, публика гораздо скромней, чем у вас в Нью-Йорке. Я имею в виду тех, что называются простыми людьми. На побережье они меньше избалованы жизнью и менее взыскательны, чем здесь… Только не подумайте, Элли!
— Что?