В небольшой столовой, обшитой деревом «под старину», было тоже уютно, но пусто и почти темно. На круглом столике посередине зала, покрытом крахмальной белой скатертью, горела в подсвечнике витая свеча. Золотой огонь дергался на фитиле, высвечивая то лиану традесканции, то решетку потолка, мягко отблескивал на фарфоре, серебре и хрустале. В тяжелых оконных драпировках светились золотые нити.
— Повариха уже ушла, — запела Любочка. — Но закуски остаются в холодильнике: вдруг кто проголодается. Есть оливки, маринованные лисички, крабовый салат. Что подать?
— На ваше усмотрение, — Сашка отодвинул для себя резной, с высокой спинкой, старинный стул. — А вы ночуете здесь?
— Да, я и дежурная, — Любочка рассмеялась. — Страшновато иногда. Постояльцев здесь немного. В этот раз один вы. А то бывает и вовсе никого.
Он вспомнил мэра:
— Граница.
— Ага-ага, — Любочка выкатила из кухни сервировочный столик с кувшинами и тарелками. — Есть какао и чай. И немного наливочки… за знакомство?
Ни скромности, ни стеснения. Волосы распущены, глаза сверкают, под халатиком ничего, и пуговка на груди под напором тугой плоти того гляди отскочит в глаз.
Где у них следящие камеры, задумался Сашка. Ну что же, сыграем по вашим правилам. Он улыбнулся краешком рта и кивнул. Девушка стала выставлять на стол блюда, соусницы, салатницы и креманки. Подвинула гостю пузатый графинчик с наливкою: разливать — мужское занятие. Дознаватель будто случайно накрыл ладонью девичью ладонь, и вдруг резко дернул к низу, и за плечи втянул девицу под свисающую скатерть.
— На кого работаешь?!
Закрыться Любочка не успела, и Сашка легко вытянул из смятенного разума то, что его интересовало. Скрытень третьего круга, работает на мэра и Дом. Он вздохнул, досадуя на непрофессионализм будущей подчиненной, и резко ткнул указательным пальцем в точку между бровями. Горничная обмякла. Сашка оставил ее спать под столом и принялся за ужин, рассуждая, что телефонный разговор его они подслушали, но из головы ничего существенного вытянуть не сумели. Еще бы, он и сам-то не смог в этом разобраться… Хочу домой. Чтобы Тимофей терся о колени и горячий несладкий чай с мятой и таволгой.
Сашку дернуло вперед и вверх. Он увидел кровать с шишечками в квартире бабы Степы. Настька лежала на животе, упираясь в подушку локтями, ладонями подпирая голову. Над ней стояла Ирочка, в халатике, со шприцем в руках. Струйка лекарства взлетала из иглы.
Видение было отчетливым, но длилось не дольше мгновения.
Сашка встал, ужинать расхотелось. Зато хотелось накостылять себе за слабость. Ведь при потере контроля над телом и разумом рискует не только он сам; пострадать могут те, кто ему дорог. Сашка втянул сладковатый запах стеарина, скривился во внезапном понимании. Задул свечу, завернул в салфетку и покинул столовую.