Банан отвернулся и жалобно застонал.
— Она сумасшедшая, — сказал он. — Опасная сумасшедшая.
— Расскажи-ка мне свою одиссею!
Из-за двери послышались вопли на арабском языке, за ними удары, их сменили стоны, как от боли.
— Это Белькассем, наш сосед, — объяснил Селим. — Несмотря на Рамадан, он накачивается пивом.
— Свинья всюду грязь найдет, — заявил Эдуар. — Ну, начинай!
И подмастерье начал свой бессвязный рассказ, часто возвращаясь назад.
В машине Мари-Шарлотт раскалила его добела. У любого мужика поехала бы крыша от такого, уверял он. Она показала ему кучу денег и решила, что они заедут к ее дружкам. Странные дружки: ведут какое-то цыганское походное существование в незнакомом Селиму пригороде, им от двадцати пяти до тридцати лет. Они накупили много еды, пожрали и выпили. Затем затеяли игру. Вот в чем ее суть — поравняться с первым же прохожим и набить ему харю. Каждый по очереди! Они подходили с невинным видом к человеку и принимались осыпать того градом ударов. Это паскудство длилось два дня; все это время Банан не просыхал.
Однажды ночью Мари-Шарлотт села за руль переднеприводного «ситроена», на котором она приехала с Бананом, и принялась колошматить им по тачкам, стоявшим на стоянке, причем старалась разбить как можно больше машин. Так что автомобиль Эдуара вряд ли уже удастся восстановить. Абсолютная безнаказанность пьянила проходимцев. Ничто не имело для них значения — ни собственная жизнь, ни жизнь других людей. Окружающий мир отталкивал их? Значит, они разберутся с ним по-своему.
Как-то на рассвете, когда у Селима болело горло и он температурил, с ним поспорили, что он не сможет пройти по парапету моста Пуасси. Парень, естественно, принял вызов, решив поиграть в канатоходца. Его сопровождала Мари-Шарлотт, шедшая по тротуару моста, готовая подхватить Банана, если тот зашатается. Селим прошел уже половину моста, когда девчонка вдруг ударила его ребром ладони под коленку. Парень потерял равновесие и рухнул в ледяную воду.
Банан не мог точно вспомнить, как упал, как задыхался, насколько страшно ему было, как ощутил чудесный прилив энергии, что и помогло ему спастись. Он не хотел так глупо подыхать, поэтому и поплыл из последних сил. Потерял ли он затем сознание? Вынесло ли его тихое течение реки в заводь? Отныне его жизнь навсегда разорвана, в ней будет дыра, похожая на воздушную яму.
Селим еще что-то помнил, помнил, как карабкался по парапету на пустынный мост. Они смылись, бросив его.
— Говорю тебе, Эдуар, она убийца. Исчадие ада.
Эдуар поцеловал Банана в пылающий лоб.