— Не знаю.
Щербаков усмехнулся:
— А она? Что она предлагает?
— Каролина меня тоже любит. Она уверяет, что мы очень богаты...
— Наследство?
— Да... Папа сам еще не знает, какое оно большое... Каролина зовет меня с собой...
— Куда? За границу? — насторожился Михаил, но сдержался и добавил со спокойной иронией:
— Ну а если она зовет тебя с собой ради денег?
Лицо Павла стало отчужденным и строгим:
— Извините, я не могу понять, о чем вы говорите. Какое к этому отношение имеют деньги?
— Прости, Павел, тебе придется узнать не только хорошее, но и неприятное и непонятное. Ну, скажи, почему Каролина не хочет остаться в нашей стране?
— Она говорит, что здесь мы не сумеем жить так хорошо, как там.
— Эх, Павел, Павел... — сокрушенно вздохнул Михаил, а потом встал и горячо заговорил.
В его словах, в его рассуждениях не было системы, он убеждал Павла горячо, он сравнивал жизнь Запада с жизнью Советского Союза, говорил о привязанности человека к своей Родине, в его словах чувствовалась тревога и боль за судьбу Павла.
Тот молчал. Но лицо его становилось все строже и сосредоточеннее. В глазах уже не было той восторженной наивности, с которой несколько месяцев тому назад он встречал все в этом мире. Впервые Михаил увидел, как на лоб Павла, большой, белый, выпуклый лоб легла глубокая строгая складка.
— Послушай, Павел, — в заключение проговорил Щербаков. — Ты веришь мне?
— Да.
— Так вот, справедливо говорят, время — лучшая проверка чувств... Недели через две мы поедем по Волге испытывать мотор... Поедем с нами... А время само покажет — действительно ли вы не можете друг без друга...
Не поднимая головы, Павел спросил:
— Когда вы едете?..
— Недели через две...
Что продумал, что пережил Полынов за этот день, за эти несколько минут, на сколько лет повзрослел, трудно сказать. Взгляд его стал еще более строгим, сосредоточенным. Решительно поднявшись, он проговорил:
— Я еду с вами.
Тот, кто этим ранним солнечным июньским утром находился в северном речном порту столицы, Химкинском водном вокзале, невольно обращал внимание на необычное судно, покачивающееся на волнах, в нескольких метрах от берега.
Оно находилось левее гранитных причалов, и его было отлично видно с террас вокзала. Серебристого цвета, со всех сторон закрытая лодка имела метров восемь в длину и походила на гигантскую птицу, уснувшую на поверхности воды. С борта свисал кусок серого полотна. Несколько любопытных, собравшихся на берегу, оживленно обменивались между собой мнениями.
— Подводная лодка, — сказал кто-то.
— Да что вы, — возразил другой. — Для подводной лодки она слишком мала.