Жилистый, смуглый мужик лет сорока пяти, он словно состоял из одной кожи, под которой угадывалась опасная близость скелета. В отличие от Натана Зельдра, он никогда не сидел в тюрьме, но все равно был покрыт устрашающими татуировками и изъяснялся на такой вычурной фене, что понять его иногда бывало затруднительно.
Блада в зале не было, вождь задерживался, остальные увлеченно общались.
— Давай сюда, не пузырься, братан! — поприветствовал меня Вестервальд и погрыз зубочистку, источавшую сильный запах сандала.
Я подошел к нему и сел. Мы обменялись рукопожатиями, а Вестервальд, сидевший прямо на голографическом проекторе, продолжил какую-то увлекательную историю из своей биографии.
— Ну чего дальше, сестра? За что я базарил? — спросил он у Фэйри и, не дожидаясь ответа, сказал: — А! Ну и короче, зажимаю тех фраеров. Заголяю перо и говорю, мол, хиляй сюда, голубь, коцать буду! Смотрю, оба, как перо просекли, потекли с мамиными запахами, гниды казематные. Чо, говорю второму, чо, добазлались? Маза базар держать! Твой брателло за язык не отвечает, так что оба торчите мне по двадцать хрустов. И ты втыкаешь, первый-то на беспредел пошел! Достает волыну! Я, сукой буду, чо за козел…
Вестервальд живописал свои крайние приключения на Кастель Рохас, которые закончились его арестом. Понять детали было сложно, впрочем, все вникали: Фэйри с интересом, Тойво с явной иронией, а Конфуций господь знает как, ибо по его физиономии золотого божка прочесть что-то было нереально.
Я другого не постигал: как можно было с такой рожей гулять, где вздумается, без грима?! На левой щеке паук в паутине, на правой атакующая змея, выпрыгивавшая аж из-за пазухи. И одевался он так, что в воровской табели о рангах тянул минимум на генерала. Довыступался, короче говоря. Странно, что только теперь, м-да.
Брат Йоганн добрался до своего бегства в космопорт с дипломатом, полным денег и фишек из казино, когда зашелестела входная дверь и появился Блад.
— Что характерно, братья и сестры, — сказал он вместо «здрасьте», — вранье с первого слова до последнего.
Он прошел к демонстрационному столу с встроенным голографическим проектором и поручкался с Вестервальдом, который обиженно прогундосил:
— Сроду пустого не базарил, босс! Отвечаю!
Блад хмыкнул.
— Фишек при тебе нашли всего двадцать штук, а денег девять тысяч.
— Так я все скинул, я им чего, пацан!
— Пустое, брат Йоганн. Дело не в этом, а в том, что ты засиделся. Пора послужить во славу «Синдиката TRIX».
Блад включил голограмму, которая высветила нечто очень нехорошее. Сквозь безвоздушное пространство летела комета — черная, грозная и безмолвная гостья из внешнего облака системы. Лучи центрального светила еще не растопили ее ледяного тела, поэтому выглядела она просто пугающе, а не нарядно и пугающе, как в передачах по астрономии.